Transformers fall cybertron обзор игры. Обзор игры Transformers: Fall of Cybertron. Издатель: «Новый диск» в СНГ

Медленно и ласково он погладил ее ладошки. Контраст поразил их обоих. Его ладони были грубые и мозолистые, ее - хрупкие и мягкие. Он сравнил длину их пальцев и подвигал ими вверх-вниз, удивляясь, насколько ее ладошки меньше. Его средние пальцы дотронулись до впадинок на ее ладонях и нежно их погладили.

У Лидии перехватило дыхание, веки с фиолетовыми прожилками затрепетали, и губы раскрылись. Ее бедра раздвинулись, образовав уютную колыбель, в которой он устроился. Росс склонил голову ей на плечо. Губы нашли ее ухо.

Мне так приятно касаться тебя, Лидия. Черт побери, ужасно приятно.

Ты не хотел, чтоб так было? - спросила она. И было непонятно, отчего волнение в ее голосе - от страха перед тем, что должно случиться, или от страха, что это не случится.

Нет, - пробормотал он сквозь зубы, - не хотел.

Она собралась спросить почему, но он стал ласкать губами ее ухо, и она обо всем забыла. Он щекотал ее усами. Она ощущала горячее дыхание, влажный и игривый язык слегка касался мочки уха.

Росс!.. - Она задохнулась, схватив его ладони. Он сжал их в ответ, а затем отпустил. Приподняв ее подбородок, он припал алчущим ртом к ее губам.

Я не мог забыть, как это было. Бог свидетель, я пытался. Я не мог. - И он поцеловал ее, глубоко и страстно, давая волю своему бесстыдному языку.

Я тоже не могла забыть, - выдохнула она, когда его губы стали блуждать по ее щекам, а пальцы коснулись шеи.

Пожалуйста, забудь об этом. Я был пьян и не имел права так жестоко поступить с тобой. Прости меня.

Простить? - спросила она, не понимая. Он прикоснулся к уголку ее рта языком, затем усами пощекотал это место.

Я изнасиловал тебя, Лидия.

Она не знала, что означает это слово, и собиралась спросить, но он снова зажал ей рот поцелуями. На этот раз она обняла его, и он застонал, когда почувствовал ее первую робкую ласку - стыдливыми пальцами она гладила его голую спину.

Он привстал на локоть и, склонив голову, стал целовать ее шею. С жадностью он припал к ее рту, будто она могла исчезнуть, не утолив его жажду. Он потрогал кончиками пальцев ее хрупкую ключицу. Его рука скользила по плечу осторожно, словно вспоминая синяки, которые оставила здесь раньше. Он гладил ей плечи, и она трепетала и вздрагивала в ответ. Ободренный, он позволил руке скользнуть вниз к ее груди.

Накрыв большой ладонью ее грудь, он восхитился их соразмерностью. Даже сквозь рубашку чувствовалось тепло ее кожи. Неровное биение ее сердца отдавалось в его ладони. Он опустил руку под рубашку и обнажил ее грудь.

Его губы жаждали прикоснуться к сладкому бугорку. Лидия затрепетала, когда щетина его усов и бороды стала слегка царапать кожу. Ощущение, которое было чуждым и странным несколько недель назад, теперь было желанным, блаженно знакомым, поднимающим жар из глубины тела к груди и к горлу. Ее женственность раскрылась и расцвела, влажная и трепетная. Но она не испытывала стыда.

Лидия прижалась к нему, инстинктивно чувствуя, что именно в его мужской противоположности находится источник ее удовлетворения.

Он нежно погладил ее сосок и открыл губы, чтобы прикоснуться влажным жаром языка к ее прохладной коже. Ее спина изогнулась над мягкой травой, губы шептали его имя. Кольцо ее рук сжалось плотнее, бедра открылись. Он целовал ее так, как будто хотел выпить ее всю до дна.

Его рука медленно опустилась и подняла подол ее рубашки. При этом он задел тыльной стороной пальцев ее лобок. Волосы на нем были мягкие, курчавые, густые. У Лидии перехватило дыхание, в то время как Росс, наоборот, учащенно задышал.

В ушах у него зазвенело. Он не в силах был убрать руку - ему хотелось погрузить пальцы в это нежное гнездышко. Но он поклялся относиться к ней как к жене. А жены, он считал, не любят, когда их там ласкают. Ни одна порядочная женщина не позволит мужчине прикоснуться к этому месту, если только он не старый, доверенный врач. Виктория бы притворилась, что случайного прикосновения не было вовсе. С сожалением Росс убрал руку.

Он нерешительно тыкался ей в бедра.

Я не хочу сделать тебе больно, - прошептал он из последних сил, чувствуя, что если подождет еще немного, то, наверное, умрет.

Медленно ее бедра расслабились и раздвинулись шире. Он вошел в нее одним длинным, уверенным толчком. С его губ сорвалось ее имя, когда он погрузился в ее влажное, шелковое чрево. Оно окружило, охватило, убаюкало его, и он почувствовал такой покой и опьянение, что ему хотелось и плакать, и кричать от радости.

Нет, это не было плодом его пьяного воображения. Это была та же эйфория, которую он уже испытал однажды. Даже лучше. Потому что на этот раз Лидия двигалась в такт с ним, и ее руки нежно гладили его спину. Изредка она шептала его имя, и это ласкало ему слух.

Она открыла глаза, когда он приподнялся над ней на вытянутых руках. Ее маленькая белая рука поднялась и дотронулась ласково до шрама на его груди, и он застонал и сжал зубы от божественного удовольствия, наполнившего его. Двигая бедрами, он все глубже проникал в ее горячую плоть.

Росс знал, что кульминация близко. Он прижал ее к себе и держал крепко, когда ее тело застыло неподвижно и он оросил ее лоно пылающим огнем.

Обессиленные, они лежали молча. Запах нового дня, росистой травы, жимолости и запах его собственного тела наполняли ноздри Росса. Он вдыхал глубоко аромат ее волос, расслабив все тело.

Наступила тишина. Ничто не тревожило покоя их зеленого убежища, которое они превратили в замок любви, ничто, кроме тихого плеска реки. И этот плеск убаюкивал их, как колыбельная песня.

Росс почти уснул, как вдруг почувствовал, что кончики ее пальцев коснулись его волос.

Росс, Ли скоро проснется.

Он вздохнул, высвободился и сел, повернувшись к ней спиной. Брюки были спущены на бедра, и Лидия отметила плавный изгиб его талии, легкую выпуклость его ягодиц, небольшой островок волос на пояснице.

Да, прошло уже много времени, - коротко сказал он.

Она села, поправив сорочку на бедрах, и потрогала шрам на его левом плече.

Он повернул голову, глаза его были такого же изумрудного цвета, как трава, на которой они лежали. Ее кожа порозовела, темные янтарные глаза светились, губы были влажными от его поцелуев. Вид у нее был невинный и беззащитный.

Росс понял в эту минуту, что ему все равно, сколько у нее было мужчин, - черт с ним, с ее прошлым. Он знал только, что ни одна женщина не удовлетворяла его больше, чем Лидия. Его притягивало не только ее тело, он снова и снова поражался родству их душ.

Вытянутым пальцем он потрогал царапину на ее груди, которую оставил на нежной коже его щетинистый небритый подбородок. Их глаза встретились, и он смущенно улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, затем засмеялась от счастья. Он тоже засмеялся, и, обхватив друг друга, они снова повалились на траву. Он снова поцеловал ее, наслаждаясь этим поцелуем еще больше, чем раньше. Она ответила, обвивая руками его шею и пропуская пальцы через волосы на затылке. От нее исходил его запах, и ему хотелось попробовать себя на ее коже.

О дьявол, Лидия. - Он вскочил и поднял ее за руку. - Если я не остановлюсь сейчас же, то не смогу совсем.

Она стыдливо отвернулась, когда он неловко застегивал вновь оттопырившиеся брюки.

Пойдем. - Он взял ее за руку. - Давай вернемся, пока Ли не раскричался и не поднял на ноги весь лагерь.

Он взял пистолет и потянул ее к реке. По грудь в воде, они перешли на другой берег. Когда они вышли из воды, рубашка снова облепила ее, очерчивая все, к чему Росс недавно прикасался. В утреннем свете ее грудь возвышалась розовыми округлостями над кружевом одежды. Соски упруго выпирали из-под мокрого батиста. Мокрая ткань, которая обтянула ее как вторая кожа, ясно очерчивала темный треугольник лобка.

Одевайся поскорее, - с усилием выговорил он.

Собрав свежее белье, которое принесла с собой, Лидия скромно скользнула за кусты и сняла мокрую рубашку. Она посмотрела на себя сверху вниз и удивилась, что выглядит точно так же, как и раньше, не считая маленькой царапинки на груди, оставленной его бородой.

Ей казалось, что все изменилось. Ее тело было переполнено жизнью от пяток до макушки. Но где-то глубоко внутри ее грызла неудовлетворенность, причины которой она не могла точно определить, какое-то неясное ощущение.

Она надела чистое белье и платье. Туфли и чулки остались в фургоне. Когда она вышла из-за куста, Росс засовывал пистолет себе за пояс. Он увидел ее беспокойный взгляд и попытался пошутить:

Не волнуйся, я не отстрелю себе ничего ценного.

Она вспыхнула до корней волос.

Готова? - спросил он.

Да. - Она внезапно застыдилась и почувствовала, что, несмотря на шутливый тон, он тоже нервничает от того, что это случилось снова. По дороге в лагерь они не перемолвились ни словом.

Они продирались сквозь деревья, когда Ма, направлявшаяся к фургону Росса с кувшином молока, заметила их. Она остановилась и с нескрываемым удивлением их оглядела.

Росс вдруг осознал, что он без рубашки, босиком и с пистолетом за поясом - и ему стало не по себе. Лидия держала мокрую нижнюю рубашку, и, когда Ма перевела взгляд на эту рубашку, ей показалось, что она весит по крайней мере фунтов сто.

Извините, - пробормотал Росс и скрылся в фургоне. Ма проследила за ним взглядом и повернулась обратно к Лидии.

Мы… Мы ходили купаться… - пыталась оправдаться Лидия, бросая мокрую рубашку в фургон, как будто она обжигала ей пальцы.

Я вижу, - промолвила Ма.

Росс… он учит меня плавать.

В такой час?

Лидия почувствовала себя полной дурой, когда кивнула головой, подтверждая свою ложь.

Потребовалась вся его воля, чтобы не поглотить ее. Изумительно вкусная Элеонора, ее податливые губы в его губах, ее грудь, прижавшаяся к нему, – все раздувало огонь его пламени, зажегшегося, когда он увидел ее спящей в розовом шелковом халате. У него не было женщины после Жемо, и после сегодняшнего утра его тело рвалось к близости. Но он не мог поддаться чувству.

Ахилл медленно скользнул рукой по спрятанному в шелке телу Элеоноры, прикосновение к ее коже под тонкой материей ослабило его контроль над собой. Он развязал ленты и распахнул халат, чтобы ощутить рукой ее кожу. Руки Ахилла начали поглаживать спину Элеоноры долгими медленными движениями. И пока язык Элеоноры жадно обвивался вокруг его языка, ее пальцы вытаскивали концы рубашки из бриджей Ахилла.

Ее руки скользнули под ткань.

– Ммм, – промычала Элеонора, и этот звук завибрировал в глубине Ахилла. Она начала ощупывать мускулы его спины, рук, груди.

Она, казалось, хотела обнять его всем своим телом. Ахилл встал на колени и снял рубашку. Элеонора улыбнулась и протянула руку погладить складки на его животе.

– Такая прочная сталь под бархатом.

– И такая горячая страсть под шелком.

Рука Элеоноры опустилась ниже, гладя его бриджи, где скрывалось доказательство желания Ахилла. Он втянул воздух сквозь стиснутые зубы и обнаружил, что его бедра движутся к ее руке. Кровь барабанным боем застучала у него в ушах. Горячая расплавленная тирания страсти просила выхода.

Ахилл убрал руку Элеоноры.

– Потом, – сказал он. – Это потребуется потом. Не сейчас. – Он уткнулся раскрытыми губами в ее ладонь и стал целовать ее руку от ладони к плечу. – Сейчас главное удовлетворять только твое желание. – Рот Ахилла через халат нащупал острия груди Элеоноры. Он застонала, и ее спина выгнулась к нему. – Только твое.

Ахилл расположился рядом с Элеонорой бок о бок. Тепло ее кожи струилось через шелк, когда он гладил ее. Тонкая талия, округлые бедра, стройные ноги. Прикосновения Ахилла заставляли Элеонору вытягиваться и извиваться в пробуждении от чувственной дремы.

Элеонора предалась ощущениям, настойчивое тепло его рук обволакивало. Она уткнулась в его сильную руку и, покусывая, прошлась по ней. Она почувствовала, как его желание… так близко… Неожиданная тревога пронзила ее. Он целовал ее шею, грудь, вращая языком вокруг чувствительных вершин. Ее кровь превратилась в согретый коньяк, впитывающий в себя движущееся тепло. Элеонора застонала, и ее тревога, казалось, исчезла.

Рука Ахилла гладила ее живот, потом опустилась ниже, к ее интригующим завиткам. Его палец коснулся ее влажного лона, и глубокий выдох вырвался из нее. Ее тело напряглось. Ожидание… предвкушение…

Пальцем он вошел в нее. Продолжительный стон вырвался из ее горла. Палец Ахилла двигался в ней кругами, пробовал ее, погружался глубже.

– А-а-ах, – вскрикнула Элеонора, напрягаясь. Ее пальцы вцепились ему в руку.

– Сладкая Эл, – прошептал Ахилл, возвращаясь к прежним нежным поглаживаниям. – Я причинил тебе боль?

– Н-нет, – прошептала она.

– Ты хочешь, чтобы я перестал? – Ахилл поцеловал губы и глаза Элеоноры.

– Сегодняшнее утро, – выдохнула она. – Будет, как сегодня утром?

– Может быть. Но лучше.

Элеонора посмотрела в потолок и вибрирующе рассмеялась.

– Бедный Ахилл. Уже не так забавно, а?

Нежные поглаживания прекратились, и Ахилл взял Элеонору за подбородок.

– Посмотри на меня, Элеонора. То, что между тобой и мной, перестало быть забавным давным-давно. Но я не буду лгать тебе. Я эгоист. Я хочу тебя. В тебе было обещание, которого я не видел в других женщинах. Я хочу его.

Ахилл скорбно улыбнулся:

– Но это, в конце концов, соблазнение. А я не ничтожество и не хочу обидеть тебя.

Элеонора быстро приподнялась на локтях, волосы упали ей на лицо и закрыли глаза. Она тряхнула головой и засмеялась.

– Полагаю, француженка при этих словах должна бы покраснеть, как гранат, от смущения. И почему я этого не делаю?

Ахилл погладил ее по щеке:

– Ты мадьярка.

Элеонора подняла голову и усмехнулась:

– Да, действительно. Возможно, дело в бриджах, которые… оттопырились.

– Бриджи, ваше имя – терпение, – сказал он сардонически.

– В том смысле, что без них.

Ахилл поднял бровь в знак благодарности.

Элеонора перевернулась на бок, лицом к нему, ее рука украдкой потянулась расстегнуть пуговицу. Ахилл крепко поцеловал ее. Элеонора расстегнула другую пуговицу.

– Думай, что ты делаешь, Элеонора.

Она рассыпала поцелуи по рельефу его мускулистой груди.

– Нет, – пробормотала Элеонора в его кожу, – нет, я бросила думать.

Ахилл позволил ей закончить расстегивание пуговиц, затем спустил и быстро скинул бриджи. Элеонора прикусила губу, глядя на него.

– Ты думаешь, Эл?

– Нет, – прошептала она, отворачиваясь, потом возвращая взгляд. – Просто никогда раньше я не видела полностью раздетого мужчину. – Она посмотрела на Ахилла сквозь опущенные ресницы и усмехнулась. – Ты хочешь, чтобы я сейчас сказала, что я вижу?

– Ведьма! – бросил Ахилл, нежно опрокидывая Элеонору на спину на мягкое покрывало. – Но я скажу тебе, что вижу я. Обольстительную, сладострастную, чувственную женщину, которую почти соблазнили.

Его руки вернулись к ласкам, а губы к поцелуям. Он дразнил внутреннюю часть ее бедер своими пальцами, медленно поднимаясь все выше и выше.

Элеонора отдала себя во власть чувств. Его рука коснулась ее лона опять, и она почувствовала, что он колеблется.

– Ммм, – сказала Элеонора, закрывая глаза и сгибая ногу в колене.

– Моя мадьярка, – услышала она шепот Ахилла. Его палец сделал круг и медленно погрузился в нее.

Она зажмурилась от удовольствия, согреваясь теплом, излучавшимся от его пальцев. Так сладко…

Жар нарастал, словно исходил от фонаря, створка которого медленно приподнималась. И как у фонаря, это было озаряющее тепло, позволяющее ей впервые ясно увидеть оковы близости. Они действительно были мягкими.

Ахилл повернулся. Элеонора почувствовала быстрый наплыв тревоги, но его прикосновение успокоило ее.

Она кивнула, не открывая глаз.

– Нет, Эл. Открой глаза.

Элеонора посмотрела на Ахилла, в его темные глаза, затем на него всего. Ахилл приподнялся над ней, и она придвинулась, чтобы приспособиться к его длинному сильному телу. Он медленно опустился на нее бедрами, плавно надвигаясь. Его дыхание стало неровным, глаза полузакрылись.

Элеонора подняла бедра и задвигалась в такт с Ахиллом.

– Да-а, – простонал он, быстро и многократно целуя ее лицо.

Циклический ритм захватил ее, закрутил, закрутил… Мерцание манящего тепла стало ярче, сильнее. Внутри нее возникло страстное желание, заставляя ее взывать к завершению.

Она хотела его. Ее руки скользнули вниз по его спине. Она хотела его целиком, как женщина может хотеть мужчину. Раздался стон.

– Ахилл, возьми меня. Возьми меня. Я хочу тебя.

Он поцеловал ее в губы, словно хотел поглотить ее стоны. Он направил себя в нее. Она почувствовала, как он входит в нее. Медленно, медленно…

– Боже Всевышний… – прошептал он в ее волосы. – О Боже, Эл…

Темп движения бедер Элеоноры увеличился. Она вцепилась пальцами в спину Ахилла. Дыхание стало прерывистым. О-ох, какое сладкое вторжение… Он заполнил ее всю.

Элеонора прижалась к Ахиллу, уткнувшись лицом ему в шею. Было так хорошо, так хорошо. Восхитительные объятия сжали ее. Она обняла его ногами.

Изнутри Ахилла вырвался тихий стон.

– Эл… Эл, я не могу…

– Не останавливайся. Нет! Пожалуйста! Не… Да! Да!.. – Элеонора разлетелась на части. Крик разорвал ее горло. Тело ее содрогалось снова и снова.

У Ахилла перехватило дыхание.

– Боже, Боже, Боже! – Он ворвался в нее – и открыл ворота рая.

Глава 14

Сознание медленно возвращалось к Элеоноре, пока она, разнеженная ото сна, поворачивалась на бок, лицом к огню. Ослепительно нагой Ахилл, встав на колени у очага, помешивал угли, чтобы разжечь пламя, несущее тепло. Элеонора положила голову на сгиб руки и наблюдала за ним.

– Нет нужды разжигать огонь, – проговорила она волнующе низким голосом. – Я чувствую, что уже согрелась и полна. – Ее рука погладила вмятину на стеганом покрывале, где недавно лежал Ахилл.

Улыбка медленно проступила на лице Ахилла.

– Мне нужен свет, чтобы лучше разглядеть тебя, – объяснил он. – Прежде чем я уйду.

Сердце Элеоноры сильно забилось. Она бросила взгляд на окно. Было еще темно. Почувствовав на лодыжке прикосновение ласковых успокаивающих пальцев Ахилла, она повернулась и взглянула на него.

– Светать начнет через час, а может, и позже. – Ахилл вытянулся всем своим длинным телом рядом с Элеонорой и провел кончиками пальцев по ее подбородку. – Я хочу уехать до того, как поднимется большинство слуг.

Элеонора отвела прядь угольно-черных волос с виска Ахилла.

– Не думай о слугах, – прошептала женщина. – Я хочу, чтобы ты остался.

Его улыбка была мягкой и чувственной. Он склонился над Элеонорой и под шуршание накрахмаленного белья поцеловал ее. Это был поцелуй любовника – прикосновение губ было бесконечно нежным.

– Если бы это был другой мужчина, все просто пожали бы плечами, узнав, что я провел с тобой сегодняшнюю ночь. – Губы Ахилла вытянулись в усмешке, он перевернулся на спину и уставился в потолок. – Но это я, Элеонора, и свет так легко не простит, что с тобой был именно я.

У Элеоноры вырвался смешок, и она принялась поглаживать его грудь, стараясь кончиками пальцев запомнить его тело.

– Какое мне дело, если, вместо того чтобы пожать плечами, они откроют рот от изумления? Я – полновластная хозяйка в своем поместье в Венгрии. Там французские предрассудки меня не коснутся.

Пальцы Элеоноры рисовали завитки и причудливые узоры, и она чувствовала, как от ее прикосновений напрягаются мышцы Ахилла. Она высунула кончик языка: в ней проснулось желание, но она не знала, как сказать об этом Ахиллу.

– Или меня сожгут заживо за то, что я ведьма и зналась с дьяволом? – насмешливо спросила она.

Элеонора легонько провела пальцем по линии черных волос, ведущей к его почти неподвижной плоти. Фаллос начал оживать, и Ахилл обнял Элеонору за талию.

– Ты ведьма, мадьярка, – проговорил Ахилл, снова улыбаясь и отводя ее руку.

Когда улыбка сошла с его лица, Элеонору пронзила резкая боль, смешанная с удивлением: она вдруг осознала, что, когда Ахилл улыбается, он вовсе не похож на дьявола. Опираясь на локоть, она подвинулась поближе к нему, ловя его улыбку.

– А ты – дьявол, – ответила она, – когда не улыбаешься.

Ахилл поцеловал кончик ее пальца.

– А когда улыбаюсь? Ангел?

Элеонора рассмеялась:

– Ты? – Склонив голову, она искоса поглядела на возлюбленного. – Дай подумать, – попросила она. – Улыбнись. – Ахилл показал зубы. – Так ты похож на волка, скалящегося за обедом! – Она шутливо ткнула его в бок. – Улыбнись-ка по-настоящему.

Ахилл медленно обвел взглядом тело Элеоноры. Глаза его потемнели, губы сложились в чувственную, зовущую улыбку. Рука его скользнула вверх по ее предплечью, и он притянул Элеонору к себе…

– Это похоже на «по-настоящему»? – спросил он, так близко придвинувшись к Элеоноре, что она ощутила его а, дыхание на своих губах.

Она припала к его рту, как бы пробуя на язык что-то необычайно вкусное.

– Так же настоящая, как и рай, в котором я побывала с тобой, черный ангел. Возьми меня туда снова. – Элеонора лежала вытянувшись, прильнув своим округлым телом к твердому, словно каменному, телу своего любимого.

Ахилл изучающе посмотрел на лицо Элеоноры, и глаза его стали серьезными.

– Ты права, когда называешь меня черным ангелом, – заметил он, перебирая пряди ее волос. – Это не имеет ничего общего с цветом моих волос или глаз. Темнота внутри меня, Элеонора. Когда я был молод, отец читал мне книги о битвах и подвигах, которые совершали рыцари в честь своих дам. Я хотел стать рыцарем, мужчиной: мужественным, честным, исполненным гордости за свои поступки, а не только за кровь, текущую в его жилах. После его смерти я продолжал читать книги, изучал их, запоминал. Однажды я допустил оплошность, и мой наставник-иезуит поймал меня. Я стал осторожнее, но книги читать не перестал. И вот я возмужал. Воспоминания об отце стали призрачным сном, а подвиги, которые я когда-то так мечтал совершить, приняли в зрелом возрасте вид междоусобиц, войн… смерти.

Хорошо, что я ухожу, моя неистовая мадьярка. Я совершил так много поступков, которые уже не исправишь. Твоя страсть разбудила во мне юношеские мечты. – Ахилл ласково погладил лицо Элеоноры. – Но слишком поздно. Я не хочу навлечь на тебя беду.

Элеонора согнулась, подтянула и отвела в сторону ногу, потом села, обняв Ахилла бедрами. Раньше его слова могли бы напугать ее. Но не сейчас, когда она уже побывала в раю.

– Я – мадьярка, – проговорила Элеонора, чувствуя, что охвативший ее огонь желания ясно виден в ее глазах, слышен в ее голосе. – Черный ангел, ты не причинишь мне зла.

Элеонора обхватила руками плечи Ахилла и крепко сжала их. Ее полузакрытые веки трепетали. Она развела колени над ним так, что он, полный страстного желания, мог скользнуть в ее теплое жаркое лоно.

Ахилл зарычал. Его бедра поднялись навстречу ей.

Она продолжала надвигаться на него.

– Господи, женщина, думай, что ты… а-а-а. – Он быстро схватил ее за бедра и стал направлять ее движения. Глаза Ахилла закрылись. Когда он вновь открыл их, в его взгляде появился дьявольский блеск. – Что посеешь, то и пожнешь.

Не ослабляя железной хватки, Ахилл продолжал двигаться вместе с Элеонорой. Она склонилась ниже. Положив руку девушке на поясницу, Ахилл вжал ее в себя, когда они стали сближаться.

– Да, – простонала Элеонора, чувствуя, как он прижался к ней, и впилась ногтями в его спину. – Заполни меня.

– Проси, мадьярка.

Элеонора задорно усмехнулась и тряхнула головой со взметнувшимися волосами. Ее бедра вздымались и опускались, так что Ахилл то погружался в ее лоно, то выскальзывал из него. Он со всхлипом втянул воздух.

– Проси, дьявол.

Ладони Ахилла легли на грудь Элеоноры; большими пальцами он начал легонько дотрагиваться до ее сосков. Элеонору пронзила дрожь, и она вскрикнула от внезапно обострившегося ощущения. То, что раньше было медленным подъемом к неведомым вершинам, стало…