Персонажи фильмов обычно не смотрят в сторону кинокамеры - ведь ее для них не существует. Но временами происходит неожиданное: наплевав на все правила, герои подмигивают в объектив, обсуждают между собой зрителей или обращаются к ним с речью. Если подобное случилось, знайте: вы стали свидетелем разрушения «четвертой стены».

«Четвертая стена» встречается не только в кино, но также в театре, литературе, комиксах, видеоиграх - везде, где есть вымышленные персонажи, существует и невидимая граница, отделяющая выдуманный мир от реального. Ломать стену начал еще древнеримский театр, а продолжил Шекспир в своих пьесах - задолго до того, как философ Дени Дидро в XVIII веке сформулировал суть этого явления (с его подачи так стали называть воображаемую стену между актерами и зрителями в традиционном «трёхстенном» театре). С тех пор технология дала обильные всходы, достигнув особенного расцвета в эпоху постмодернизма. Цели при ее использовании преследуются разные - от попытки сильнее вовлечь зрителя в происходящее, создав у него ощущение «реальности» сценических событий, до достижения комического эффекта. Когда неписанная договоренность между режиссером и зрителем, согласно которой зритель готов считать ряженого человека на сцене датским принцем, грубо нарушается (например, Гамлет начинает требовать от зрителя в первом ряду перестать хрустеть чипсами), - по стене идут трещины.

В современном мире ломка «четвертой стены» сопровождает каждого человека с первых лет жизни - достаточно вспомнить детские театры, где обращение персонажей к маленьким зрителям является нормальной вещью. Дополняют картину передачи типа «Спокойной ночи, малыши» и мультфильмы, в которых американский кот Том заговорщицки подмигивает зрителю, а советский кот Леопольд улыбается зрителям со словами: «Ребята, давайте жить дружно!» (персонажи, знающие о том, что их мир нереален или что он как минимум не единственный и существующих, встречаются в анимационных лентах чаще, чем в игровых, и учитывая, что рассчитаны они главным образом на детей, это неудивительно). Ну и, конечно, все помнят пионера из «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен », говорящего в камеру: «А чего это вы тут делаете? Кино-то уже кончилось!» Книги, комиксы и видеоигры, герои которых то поздравляют игрока с удачно пройденной миссией, то командуют «За мной, читатель!», закрепляют привязку вымышленного мира к реальному. Взрослея и переставая верить в сказки, аудитория, однако, продолжает ценить «ломку четвертой стены» - уже как просто интересный сюжетный ход.

На ТВ изобретение Дидро прижилось особенно хорошо, обретя буквальный смысл (если в театре «стена» была воображаемой, то преграду в виде телеэкрана зритель уже мог пощупать) и преуспев в изобретении разнообразных способов взлома традиционного нарратива. Главный герой в сериале «Карточный домик » имеет привычку комментирует на камеру свои действия, Гомер Симпсон в одной из серий «Симпсонов » попадает из рисованного Спрингфилда в реальный мир (но человеком не становится, вместо этого превратившись в трехмерную карикатуру на себя), в одном из эпизодов «Задержки в развитии» судья выставляет из зала суда оператора вместе с камерой, а персонажи «Детективного агентства «Лунный свет» » вообще предпочитают вести себя так, будто в их реальности «четвертая стена» никогда не существовала.

Кадр из мультсериала "Симпсоны"

Кинематограф не отстает: как известно, самый первый фильм, когда-либо показанный зрителям - «Прибытие поезда » - сразу же сломал барьер между картинкой и зрителями, заставив многих из них в ужасе выбежать из зала. В будущем, когда стало ясно, что рассмешить аудиторию таким образом куда проще, чем напугать, фильммейкеры перешли к более изящным приемам. Вы все их видели: в «Амели » протагонистка сидит в кинозале и шепотом, чтобы не мешать другим зрителям, комментирует на камеру просматриваемый фильм, в «Знакомстве со спартанцами » при появлении Кена Давитяна зажигается титр «Помните этого толстячка из «Бората »?», Бен Аффлек в фильме «Джей и Молчаливый Боб наносят ответный удар » говорит Джею и Молчаливому Бобу, что никто не станет смотреть фильм о Джее и Молчаливом Бобе (после чего все трое выразительно смотрят в камеру, а Молчаливый Боб еще и смеется), в «Иван Васильевич меняет профессию » домушник Жорж Милославский, обчистивший квартиру стоматолога Шпака, советует зрителям хранить деньги в сберегательной кассе. Посылаемые вроде бы в сторону зрительного зала улыбки, взгляды через плечо, секундная фиксация глаз персонажей на объективе камеры - все это постукивания по «четвертой стене». Насколько далеко зайдут заигрывания, зависит только от наглости режиссера, который должен хорошо понимать, с каким хрупким материалом работает. Своеобразный рекорд грубости в этом плане установили авторы « Самого лучшего фильма »: в первом же кадре зрителю показывается голая мужская задница, после чего один персонаж радостно-удивленно сообщает другому: «Ты насрал в кинотеатр!». Некоторые режиссеры любят напомнить своим заигравшимся персонажам, что они находятся внутри кинокартины - например, в «Космических яйцах» главного злодея бьет по лбу резко наехавшая камера, а в « Очень страшном кино » героиня (и вместе с ней зрители) «вдруг» обнаруживает, что вместе с ней в комнате находится съемочная группа. А некоторые персонажи не только прекрасно осведомлены о том, в какой реальности находятся, но и умело пользуются этим (например, в «Забавных играх » Михаэля Ханеке один из злодеев берет видеопульт и… отматывает назад финал картины).

Чтобы сломать стену, персонажам необязательно даже что-либо делать, достаточно вскользь предъявить аудитории улику, явно относящуюся не к их, а к реальному миру (так в «Лило и Ститче » вдруг возникает фотопортрет Элвиса Пресли). Временами такой уликой может выступать реально существующая знаменитость, появляющаяся в фильме в качестве одного из персонажей (Майк Тайсон в «Мальчишнике в Вегасе », Джон Малкович в «Быть Джоном Малковичем », целая толпа комиков в «Конце света 2013: Апокалипсисе по-голливудски », многочисленные приглашенные звезды в кукольных «Маппетах »). Существующую в выдуманной реальности пародийную версию всамделишного сериала или фильма также можно рассматривать как подмигивание зрителю (например, в «Секретных материалах » есть своя версия этого же телешоу, где Малдера и Скали играют другие актеры, «Остин Пауэрс: Голдмембер » открывается сценой со съемочной площадки фильма об Остине Пауэрсе, причем кинозвезды там задействованы под своими настоящими именами; однако бывают и более тесные связи с реальностью - например, как в случае с Бенедиктом Камбербэтчем , высказывающемся в байопике о Джулиане Ассанже «Пятая власть » по поводу фильма… «Пятая власть»!). А одинокий кадр с изображением мужского пениса, который можно обнаружить в «Бойцовском клубе » в режиме медленной прокрутки, намекает на то, что фильм монтировал его главный герой Тайлер Дерден, любивший портить кинопленки подобным образом.

Иногда для создания как можно более «реалистичной» картинки, режиссеры играют с камерой - сажают на объектив мух, брызгают на линзу водой или кровью, неосторожно задетая кем-то камера может даже перевернуться… Режиссер как бы подчеркивает: это не сказка, а реальная съемка, верьте или нет. Особенно забавно подобные приемы выглядят в мультфильмах.

Кадр из фильма "Мальчишник в Вегасе"

Авторы хорроров любят приберегать кувалду на сладкое: перебив всех персонажей, они порой недвусмысленно дают понять зрителю (или прямо заявляют, как в оригинальном «Доме ночных призраков »), что «четвертая стена» не является гарантией безопасности, и что он, зритель, будет следующим. Иногда подобное послание заложено в самом нарративе: например, хорроры «В пасти безумия » и «Звонок » сделаны таким образом, чтобы убедить зрителя, что он заразился тем же «проклятием», что и персонажи просмотренной им ленты, и теперь повторит их незавидную судьбу.

Бывает, что зрителя намеренно дурачат, создавая ложное впечатление того, что персонаж обращается к нему, хотя на самом деле он разговаривал с кем-то еще (например, нам далеко не сразу дают понять, что Стив Джобс в начале «Пиратов Силиконовой долины » разговаривает с Ридли Скоттом , а не просто вещает в камеру). К «танцам вокруг стены» относятся и авторские подмигивания в духе «мы с вами все понимаем». Например, сколько раз вам приходилось слышать диалог, в котором один персонаж жаловался, что «как будто попал в плохое кино», а второй констатировал, что «нет, увы, это реальность»? Нечто похожее происходит в хорроре «Джиперс Криперс », когда герои идут искать труп, на ходу обсуждая тот факт, что по меркам фильмов ужасов «это очень плохая идея». Режиссеры любят прибегать к данному средству (призванному прикрывать явные нелепости сюжета и потому получившему название «абажур»), чтобы снять естественное напряжение зрителей по поводу затасканности или нереальности предлагаемого им развития событий - мол, «мы понимаем ваше недоверие, это типичный киноштамп, и даже сами персонажи отказываются поверить в происходящее, но мы этот штамп, извините, все равно хотим использовать». Еще лет 30 назад это мало кого заботило, но сегодня любой уважаший себя экшн-герой прежде чем отправиться в очередной раз спасать мир должен для приличия конститировать явную «киношность» предстоящей операции, гневно заявив: «Это сумасшествие!». Герой же, никак не прокомментировавший клишированность сюжета, рискует нарваться на зрительский гнев. «Абажур», впрочем, может использоваться и в шутку, как у Кевина Смита в «Джее и Молчаливом Бобе», где банда оторванных девиц объясняет свои бессмысленные злодеяния буквально тем, что они «стандартные кинозлодейки». Также для разрядки в фильмы часто вставляются шутки, понятные лишь посвященным. Например, когда герои кинокомиксов намекают зрителю о своем происхождении разговорами о комиксах (в «Скотте Пилигриме против всех » действующие лица сходятся на том, что экранизации всегда хуже оригиналов), стена опасно дрожит, хотя заметит это только тот, кто читал исходный графический роман.

Адрес реально существующего веб-сайта, набираемый персонажем в окне браузера? Он, разумеется, тоже пробивает дыру в «реальный мир», хотя через время эта дыра может зарасти, как стало с киносайтом, фигурирующим в «Джей и Боб наносят ответный удар»: он был сделан специально под релиз ленты и через несколько лет существования закрылся. Кинокомпании нередко выкупают доменные имена, чтобы не подставлять под зрительские DDoS-атаки чужие сайты; подчас поход по замеченному в фильме веб-адресу вознаграждает зрителя бонусной информацией, позволяя больше узнать о вселенной фильма (таковы, например, сайты, фигурирующие в «Звонке» и «Ведьме из Блэр»).

Когда «четвертая стена» стала привычным явлением, постмодернизм ввел понятие «пятой стены» - концепции сюжета, согласно которой персонаж сам оказывается зрителем в многослойном сюжетном конструкте. Появился ряд лент, исследующих в игровой форме взаимоотношения персонажей и тех, кто дергает их за ниточки. Здесь «четвертая стена» ломается внутри повествования, что обычно становится сюрпризом либо для вымышленных персонажей, либо для их создателей (так, протагонистом в фантастической драме «Персонаж » оказывается герой литературного романа, не желающий, чтобы писательница его убивала, в «Звонке» и «Демонах 2 » потусторонние сущности буквально сходят с экранов телевизоров, а в «Хижине в лесу » группа молодых людей с удивлением осознает себя внутри срежиссированного кем-то хоррор-муви). Обычно сюжеты этих лент не привязаны к «реальному миру», но бывают и исключения - показательны в этом плане фантастический экшн «Последний киногерой » о встрече Арнольда Шварценеггера со своей «вымышленной» версией и седьмая часть «Кошмара на улице Вязов », где мистический убийца Фредди Крюгер выскочил с кинопленки и принялся терроризировать собственных создателей, т.е. киносъемочную группу с режиссером Уэсом Крейвеном во главе. Похожие примеры есть на ТВ (в анимационном сериале «Человек-паук » 90-х годов Спайдермен приходит в гости к придумавшему его Стэну Ли) и в литературе (герои фэнтези-эпопеи Стивена Кинга «Темная башня», научившись путешествовать между мирами, наносят визит Стивену Кингу). Обратный случай - автор, провалившийся в собой же выдуманный мир («Обезьянья кость »).

В попытках взломать «четвертую стену» кинематографисты нередко прибегают к разнообразным техническим ухищрениям. Многие авторы делают это с помощью 3D-эффекта, позволяющего «швырять» в зрительский зал разнообразные предметы. Это, конечно, не театр, где актер может действительно засветить зрителю яблоком в глаз, но иллюзии контакта с киномиром аудитории вполне достаточно для счастья. Кое-кто, как Роберт Родригес в «Детях шпионов 4 », пытается добавлять к картинке еше и запахи. Кто-то идет еще дальше: в получивших сегодня распространение т.н. 5D-кинотеатрах «взаимодействие» полностью вытеснило собой сюжет, зато зритель ощущает кожей дуновение ветра, водяные брызги и т.д. О чем-то подобном мечтал в середине прошлого века режиссер Уильям Касл , старавшийся каждый свой хоррор оснастить каким-нибудь спецэффектом: например, во время показов «Дома ночных призраков» над головами зрителей в самые напряженные моменты проносились закрепленные под потолком пластиковые скелеты, а на сеансах «Колющего» покупателей билетов через кресла бил несильный ток. В «13 призраках» Касл впервые самолично появился на экране и обратился с речью к зрителям, а в «Мистере Сардоникусе» (1961) он еще и попытался вовлечь аудиторию в диалог, предлагая ей самой решить судьбу главного героя. Как потом выяснилось, выбор был иллюзорным: за что бы ни проголосовали зрители в темном зале с помощью розданных им люминесцирующих карточек, герой в любом случае погибал. Но эксперимент наделал шума, и в 1967-и дело Касла продолжил Радуз Чинчера, снявший в Чехословакии черную комедию «Киноавтомат» - первый в мире интерактивный фильм, во время показа которого модератор девять раз выходил на сцену и просил зрителей выбрать одно из двух продолжений сюжета (правда, поскольку он обращался к аудитории не с экрана, то о четвертой стене говорить здесь уже не приходится).

Сегодня крушение стены происходит в хоррорах редко: фильммейкеры по большей части предпочитают воздействовать на аудиторию с помощью «найденных пленок» («Ведьма из Блэр », «Паранормальное явление »), которые не взламывают «четвертую стену», а изначально ее убирают в сознании зрителя, маскируя постановочный фильм под «реальные события». В основном же ломанием стены занимаются постановщики комедий. В других жанрах этот прием все еще редкость, но судя по тому, как широко его можно использовать, проникновение парней с кувалдами в драмы и триллеры - только вопрос времени (прецеденты уже есть - те же «Забавные игры » или «Карточный домик»). Кто знает, возможно, не за горами тот день, когда какая-нибудь очередная Саша Грей оторвется от своего нехитрого занятия, чтобы поинтересоваться у камеры: «А ты уроки выучил?» Мы полагаем, это будет хит.

Снос четвёртой стены - эта концепция появилась ещё в театре. По классическому канону считалось, что зрителя и актёра разделяет невидимая преграда, что-то вроде зеркала Гезелла: зритель отлично видит и слышит актёра, но тот якобы не подозревает о присутствии свидетеля. Затем “четвёртую стену” стали ломать: сначала в театре, потом и в кино. Логично, что через некоторое время и в играх персонажи начали напрямую взаимодействовать с геймером. Gmbox расскажет вам о ряде случаев, когда этот чисто театральный трюк, применявшийся игроделами, по настоящему шокировал.

8. Metal Gear Solid

К 5-й части Кодзима ещё немного успокоился, а вот раньше он очень любил - как бы это помягче выразиться? - совокупляться с мозгом игрока. Один из самых ярких примеров за всю историю франшизы - битва с Psycho Mantis’ом: чтобы победить этого босса, нужно было вынуть проводной контроллер из одного порта и подключить его через второй. По лору это объяснялось тем, что Psycho Mantis умеет читать сознание, и только так его можно сбить с толку. Но попробуй догадайся в эпоху до прохождений на YouTube!

7. Spec Ops: The Line

Spec Ops: The Line начинается как обычный милитари-шутер в стиле Call of Duty. Бравые парни со звёздно-полосатыми флагами на плечах должны отправиться в очередную ближневосточную страну, и с оружием в руках объяснить ей, что такое мир, дружба, жвачка и демократия. По прибытии на место выясняется, что не всё так гладко и в самих рядах Армии США. Сначала NPC обвиняют вас в безумии и жестокости, затем это делают уже экраны загрузки. И тут вы понимаете, что разработчики имеют в виду вовсе не солдата в кадре, а лично вас, игрока, привыкшего относиться к ужасам войны как к видеоигре и развлечению.

6. Eternal Darkness

Издевательство над мозгом бедного геймера, Кодзима-стайл. Нет: пожалуй, даже пожёстче. В этой игре, немного напоминающей Resident Evil, но базирующейся на Лавкрафтианском ужасе, помимо обычной хэлсы была ещё и полоска душевного здоровья. При небольших повреждениях ничего запредельно оригинального не было - вы могли попасть в бесконечный коридор или увидеть несуществующих врагов, как в Dead Space. Но когда психика персонажа была почти совсем сломана, игра вытворяла злые шутки и с геймером: делала вид, что зависла, или случайно стёрла сохранение. То есть вы понимаете - это не деликатный разбор по кирпичикам, а резкий удар кувалдой в обход всех норм БТИ.

5. Deadpool

Ну конечно же! В фильме и обращались к зрителю, и шутили про низкий бюджет, и сетовали по поводу всех тех супергероев, которых не удалось пригласить по причине нехватки денег - после этого ожидать что-то другое от игры бессмысленно. Если в других видеоиграх разрушение 4-й стены - это артистический приём, то здесь её нет изначально. Deadpool общается с рассказчиком и игроком, угрожает геймдизайнеру, переписывает сценарий на ходу. В общем, делает всё для лулзов (возможно даже для ультимативного омега лула), и плевать он хотел на ваши условности.

4. The Stanley Parable

Это даже не игра, а скорее некий психологический опыт. Симулятор прогулки с минимальным взаимодействием с окружением. Только если обычно в симуляторах прогулки вам стремятся показать красивую природу (Firewatch), то здесь - гнетущий офис. Начинается всё более-менее обыденно, однако затем уходит в область экспериментов над сознанием. В определённый момент вы идёте по музею, посвящённому самой игре, а новый рассказчик тоном гида рассказывает вам про действия старого рассказчика. Чуть позже The Stanley Parable напрямую умоляет вас выключить её, так как это, якобы, единственный способ победить в игре.

3. Undertale

Ребёнку нужно выбраться из подземного мира монстров - это поверхностный взгляд на Undertale. Ну а говорить о глубинном - это писать целую докторскую диссертацию, на которую может не хватить сил. В Undertale затрагивается множество проблем, вплоть до вопросов религиозного и метафизического характера. Монстры в этой игре - не совсем монстры: почти со всеми можно подружиться. Но чтобы увидеть один из вариантов концовки, вам придётся их всех перебить. Undertale напрямую обращается к геймеру, и предупреждает: “Рано или поздно ты забьёшь на этику, и из чистой скуки допройдёшь игру”. Как правило, так и происходит.

2. Batman: Arkham Asylum

В психушке Аркхэма должно было произойти что-то ненормальное - и оно произошло. Бэтмену приходится сражаться с суперзлодеем Scarecrow три раза. Первые две схватки не стоят упоминания, но вот третья - это нечто: начинается она с визуальных глитчей, имитирующих смертельную агонию видеокарты. Здесь стоит напомнить о том, что Batman: Arkham Asylum вышла в те времена, когда владельцы Xbox 360 всё ещё боялись Красного Кольца Смерти. Наверняка некоторые из них аж поседели после такого слома 4-й стены!

Но это ещё не всё. В Arkham Asylum также подшутили над зависимостью консольщиков от туториалов и визуальных подсказок. В определённый момент игра просит уклониться от пули средним аналоговым стиком. Удачи в поисках такого даже на самом сумасшедшем китайском контроллере!

1. Borderlands

Первая в мире игра, даровавшая геймерам 17 миллионов 750 тысяч разных пушек. Окей, некоторые из них были подозрительно похожи друг на друга, но совсем одинаковых не встречалось. Помимо нерального количества лута и стволов (которое ко 2-й части доросло до “газиллиона”, что бы это ни значило), франшиза всегда славилась своим блестящим чувством юмора. DLC к оригинальной Borderlands, Zombie Island of Dr. Ned, заканчивается подозрительно простой перестрелкой с финальным боссом. Идут титры, геймер расслабляется, и тут их внезапно рвут, дабы продолжить уже настоящий замес, без всяких поблажек.

Недавно вышедшая на Xbox, PS3 и PC игра Deadpool построена вокруг того, что главный герой - персонаж комиксов MARVEL Дедпул - делает видеоигру про себя. Пока игрок пытается идти по сюжету (который самому персонажу до одного места), Дедпул постоянно комментирует разные аспекты самого медиума видеоигр - подобно тому, как он в своих комиксах регулярно высказывался о сценаристах, художниках и самих читателях. Осознание персонажем того факта, что он находится в художественном произведении, и обращение непосредственно к читателю или зрителю принято называть «ломанием четвёртой стены». Термин пошёл из театра, где эта самая невидимая стена проходит между сценой и зрительным залом.

Впрочем, для видеоигр сам факт обращения напрямую к игроку не является чем-то из ряда вон выходящим. Что есть любое сообщение типа «Нажмите кнопку А» как не ломание четвёртой стены? Да и сами персонажи часто в курсе, кто их контролирует, например, когда в Sonic The Hedgehog оставленному без управления Сонику надоедает стоять на месте, он нетерпеливо поглядывает на экран. Так что, когда гейм-дизайнерам необходимо действительно создать эффект, что игра выходит за свои рамки, приходится идти на ухищрения. Look At Me выбрал 7 необычных способов, с помощью которых в играх добирались до игрока.

Внимание! В тексте содержатся спойлеры.

Такая очевидная связь между игроком и персонажами, как команды, посылаемые через контроллер, в играх обычно принимается как особенность медиума и в принципе как часть четвёртой стены. Один из способов эффективно её сломать - предложить игроку использовать другие составляющие консоли для воздействия на игровой процесс.

Так, в The Legend Of Zelda: Phantom Hourlgass (2007) помимо стандартного для Nintendo DS использования стилуса и микрофона, игрока вынуждают в определённый момент закрыть и снова раскрыть консоль. Это нужно, чтобы отметки с найденной секретной карты переместились на карту главного героя Линка. Более радикальный случай использования игрового «железа» помнят игроки постарше, заставшие 16-битную игру X-Men (1993). В конце уровня Mojo"s Crunch игрока просят «перезагрузить компьютер». Сделать это надо буквально - кнопкой Reset на самой приставке.

Если использование кнопок на самой приставке кажется слишком простым, можно использовать другие предметы рядом с игроком, про наличие которых точно известно разработчикам игры. Например, коробку к игре или инструкцию. Хрестоматийный пример - «защита от пиратства», которая использовалась во многих старых играх фирмы Sierra. Чтобы удостовериться, что игрок игру купил, а не скопировал у друзей, его просили в определённый момент игры прочитать шифр, ключ к которому находился в мануале, или найти нужное слово на определённой странице.

На совершенно новый уровень этот приём перенесён в Metal Gear Solid (1998), где с его помощью создан хитрый парадокс. По сюжету, главный герой Солид Снейк должен связаться по радио с девушкой-солдатом Мерил, которая прячется на захваченной террористами военной базе. Как объясняют Снейку, её частота есть на коробке от игры. Парадокс в том, что на коробке эта частота видна на скриншоте разговора с Мерил, который мог быть сделан, если знать частоту Мерил, которая видна на скриншоте, ну и т. д.

Вызвать у игрока ощущение, что игра выходит за свои рамки, можно и шоковым методом. В Batman: Arkham Asylum (2009), первой некстген-игре про Бэтмена, есть несколько сегментов, в которых герой переживает кошмар под воздействием газа Пугала. Один из них начинается с весьма реалистичного зависания игры - экран замирает, на нём появляются характерные дефекты, звук срывается. Затем снова начинается вступительная заставка к игре. Немало игроков пережили несколько неприятных секунд, пока не заметили, что в этой заставке что-то не так, и на самом деле игра продолжается без сбоев.

Впрочем, в «Бэтмене» этот приём использован не впервые - гораздо более последовательно имитация сбоев системы используется в Eternal Darkness: Sanity"s Requiem (2002). Чтобы подчеркнуть нарастающее безумие главного героя и, видимо, игрока, в игре появляются графические дефекты, подвисания, а также самый настоящий «синий экран смерти».

В большинстве игр концепт времени отсутствует - изменения в игровом мире происходят по мере продвижения в игре. В некоторых отмечается смена дня и ночи, в некоторых игровое время влияет на состояние героя - в Deadly Premonition (2010), например, он начинает испытывать голод и у него растёт борода. Однако именно идея, что мир может меняться сам по себе в реальном времени, воплощена редко (например, в Animal Crossing: New Leaf (2013) всё происходит в реальном времени и им продиктованы изменения в игровом мире).

В Metal Gear Solid 3: Snake Eater (2004) реальное время проникает через «четвёртую стену», чтобы помочь игроку победить одного из боссов - глубокого старика The End. С ним можно сражаться по-честному, вступив в напряжённое снайперское противостояние. А можно выключить игру и вернуться к ней через две недели. Или сжульничать, сменив системную дату. В любом случае, за эти две недели The End умрёт от старости.

Наиболее популярный пример того, как персонаж добирается до игрока, всё в той же Metal Gear Solid (Хидео Кодзима очевидным образом доминирует в этой статье). Босс по имени Psycho Mantis умудряется заглянуть буквально в ваши мысли. У гейм-дизайнеров есть несколько возможных источников информации об игроке - в первую очередь его save-файлы и посылаемые с контроллера команды.

Этим и пользуется Psycho Mantis: радостно восклицает «You like Castlevania, don’t you?», найдя на карте памяти сохранение к игре Symphony Of The Night; предугадывает за долю секунды все движения Солида Снейка по нажатиям кнопок (чтобы победить его, необходимо переключить контроллер во второй порт) и демонстрирует чудеса телекинеза, двигая по полу контроллер Dualshock с помощью вибрации. Последний трюк Кодзима позже высмеял сам в Metal Gear Solid 4: Guns Of The Patriots (2008), где Screaming Mantis не может повторить его с контроллером Sixaxis.

Четвёртая стена стала уже настолько обыденной частью игрового языка, что появляются случаи, когда этот приём попадает в саму игру, в итоге выстраивается две стены: обычная - между игроком и игрой, и вторая - внутри сюжета игры. Показательна в этом плане серия Assassin’s Creed. Напомним, по сюжету, главный герой Десмонд лежит в аппарате виртуальной реальности Animus и переживает приключения своих предков. По определению, перед ним, как и перед игроком, тоже есть «четвёртая стена».

В финальной сцене Assassin’s Creed 2 (2009) ломаются обе эти стены. Предок Десмонда Эцио находит голограмму Минервы, которая рассказывает о предыстории основного конфликта серии и предупреждает о предстоящей катастрофе. В течение всего монолога она обращается к невидимому наблюдателю, что вызывает впечатление, будто она разговаривает с игроком. Лишь в самом конце она называет имя Десмонда, к недоумению стоящего перед ней Эцио. Это двойное проламывание четвёртой стены полностью размывает связь как между героями игры, так и c игроком. В этот момент сложно однозначно определить, кто кем управляет на самом деле, - это полностью соответствует конспирологическому духу Assassin"s Creed.

Напоследок, пожалуй, самый эмоционально насыщенный пример ломания четвёртой стены, который встречается в ролевой игре EarthBound (1995). В финале главный герой Несс и его друзья сходятся в битве с Гийгасом (Gyigas), инопланетной разрушительной силой и воплощением абсолютного зла. Все атаки наносят ему небольшой ущерб, и постепенно выясняется, что единственный способ борьбы с ним - ранее бесполезная способность Pray, которой обладает только девочка по имени Пола. В финальной битве Пола взывает ко всем, кто слышит её, и просит помочь. С каждым использованием этой «атаки» показывается, как в разных локациях игры персонажи собираются вместе и молятся за главных героев. Каждая такая молитва наносит урон Гийгасу или укрепляет защиту героев.

Когда оказываются перебраны все персонажи, включая семью и собаку Несса, Пола взывает в последний раз в пустоту. Тот, кто откликается на зов, своими молитвами за «детей, которых никогда раньше не встречал» наносит Гийгасу сокрушительные удары и помогает одержать над ним победу. Имя неожиданного союзника раскрывается постепенно с каждым ударом, в итоге им оказывается название файла сохранения. Сам игрок, получается, напрямую втянут в финальную битву, более того, ему уделена в ней ключевая роль - он, оказывается, способен не просто сопереживать героям, а помочь им. Ломание четвёртой стены здесь используется не как комический приём, а как способ усилить эмоциональную реакцию игрока. И хотя тебе и указывают на твое место по эту сторону экрана, и на отсутствие отождествления с героями, ощущение полной вовлечённости в игровой мир оказывается гораздо сильнее.

С вами Дэдпул, ваш до смерти надоевший любимый анти-супер-герой! Знаете, почему я могу обращаться к вам напрямую со страниц этого сайта? Потому что я только что разрушил четвёртую стену! Я самый известный её разрушитель. Что значит «какая такая четвёртая стена»? Откуда вы такие взялись? Срочно читайте статью!

Термин «четвёртая стена» родом из театра. Театральная сцена с трёх сторон ограничена декорациями, а четвёртой обращена к залу. Так что четвёртая стена - невидимая грань между актёрами и зрителями, между вымыслом и реальностью, миром искусства и повседневной жизнью. Термин придумал в XVIII веке французский философ Дени Дидро, но сама четвёртая стена существует с того момента, как на подмостках была поставлена первая пьеса.

Четвёртая стена есть во всех произведениях, от книг и комиксов до игр и кино. Герои не подозревают, что они вымышлены, не замечают четвёртую стену и действуют так, будто её не существует. Благодаря этому мы легко забываем, что смотрим фильм или читаем книгу, и вовлекаемся в сюжет.

Но стоит выбить из этой стены кирпич, как всё начинает меняться. Грань между сценой и залом начали ломать ещё в комедиях Аристофана. С монологами к зрителям любили обращаться персонажи Шекспира. А в современном театре, особенно в мюзиклах, снос четвёртой стены вообще поставили на поток. Комиксы тоже стараются не отставать.

К тому, что Джинни из «Аладдина» помнит события, которых ещё не было в истории, все уже привыкли. Но когда в конце картины он вот так открыто рушит стену…

В этой статье мы разберём все основные варианты сноса лишних стен и связанных с ними тропов. И попытается ничего при этом не сломать.

«Прислоняемся» к стене

Четвёртая стена бывает настолько гибкой, что персонажи могут облокачиваться на неё, не боясь разрушить границу между вымыслом и реальностью. Причём зачастую это делается шутки ради. Один из излюбленных приёмов - обмануть аудиторию, сделав вид, что разрушил стену. Как правило, так делают на экране или в комиксах. Персонажи смотрят прямо в камеру и обращаются будто бы к людям по ту сторону экрана. Затем камера меняет ракурс, и становится понятно, что герои смотрят на кого-то ещё. Стена осталась целой.

Излюбленный приём разрушителей стен - ткнуть пальцем в экран… а потом показать, что жест предназначался кому-то другому

Самый простой способ пошатнуть стену - это подмигнуть зрителю. В буквальном смысле. Как часто герои смотрят прямо в камеру, подмигивают вам или возводят очи горе, будто жалуясь на всю серьёзность ситуации или непроходимую глупость окружающих? В телесериалах это даже может стать фишкой одного из персонажей.

Иногда персонажи адресуют реплики не зрителю, а как бы в сторону или себе под нос. Как правило, это шутка или особо острое замечание, которого не слышат окружающие. Или слышат - так ещё забавнее. Эта практика пришла со сцены, где герои часто разговаривают вслух сами с собой, донося до публики свои мысли и переживания.

К слому четвёртой стены нас готовят с детства. Вот это делает Дональд Дак

Но иногда герои подчёркивают, что говорят именно с аудиторией. Например, в сериале «Карточный домик» общение главного героя со зрителями стало визитной карточкой шоу. А в британском сериале «Виртуозы» герои почти в каждой серии берут паузу, поворачиваются к зрителю и в подробностях рассказывают о тех деталях своего мошеннического плана, которые добропорядочные граждане могли не уловить. В такое моменты действие вокруг героев замирает, будто персонажи могут останавливать время.

Персонажам не обязательно обращаться прямо к зрителю, чтобы расшатать стенку-другую. Иногда достаточно произнести фразу, имеющую особый смысл в контексте, которого герой, по идее, знать не должен. К примеру, когда в «бондиане» на смену Шону Коннери пришёл Джордж Лэзенби, одной из первых фраз нового агента 007 было: «А с другим парнем такого не случалось!»

Бонд, Джеймс Бонд. Убил десятки операторов с 1962 года

Когда во «Властелине колец» Фарамир привозит Фродо и Сэма в Осгилиат, Сэм возмущённо произносит: «Нас вообще не должно здесь быть!» И правда, в книге этой сцены не было. А когда в первых «Людях Икс» Логан жалуется на свою новую форму, Циклоп саркастически спрашивает: «Ты бы предпочёл жёлтые лосины?» Он будто помнит, в чём Росомаха щеголял в комиксах…

Я знаю, что я персонаж

Четвёртую стену можно ломать по-разному. В некоторых историях есть рассказчик, способный общаться с героями. В других один или несколько персонажей знают, что живут в вымышленном мире, и пользуются этим. Порой герои из «реального» мира могут попадать в вымышленный и обратно. Но в этом случае и те, кто живёт в «реальном» мире, тоже вымышлены.

Скетч из Comix Zone знал, что стал персонажем комикса… но и не подозревал, что на самом деле он герой игры

Рассказчик, знакомящий зрителей с событиями фильма, - распространённый приём в кино и театре. Как правило, его слышит только аудитория, но порой он взаимодействует и с персонажами. Так, в «Джордже из джунглей» герои порой спорят с рассказчиком, не желая делать то, что он им предлагает. А когда во второй части заменили исполнителя главной роли и рассказчик не узнал нового актёра, персонаж прямо заявил: «Я новый Джордж. Брендан Фрейзер студии не по карману».

Яркий пример из мира игр - The Stanley Parable, где закадровый голос указывает главному герою, Стэнли, что делать и куда идти. Игрок и персонаж вправе его приказы игнорировать, из-за чего рассказчик будет беситься, то и дело забывая про четвёртую стену. А главного героя игры Comix Zone, комиксиста Скетча, им же придуманный злодей забросил в мир его собственных комиксов и прямо по ходу игры подрисовывал ему врагов и неприятности.

Стэнли, вот твой сюжет, и не вздумай сворачивать! Стой, куда ты?

У героя, осознающего, что он вымышлен, есть ряд преимуществ перед другими. Он знаком с законами жанра, легко пользуется его условностями и ограничениями и при этом отлично себя чувствует. Только другие действующие лица относятся к подобной осведомлённости крайне подозрительно и, как правило, наотрез отказываются верить, что их выдумали, а то и записывают того, кто видит четвёртую стену, в сумасшедшие. Недаром самые известные сокрушители четвёртой стены в комиксах - чокнутые Дэдпул и Джокер.

Стена? Какая стена?

Нужно быть безумным, чтобы поверить, что ты персонаж комикса. Нужно быть вдвойне безумным, чтобы оказаться правым. Эта черта отлично вписывается в психологические портреты обоих персонажей, и те вовсю пользуются свалившимися на них способностями.

Дэдпул помнит, в каком выпуске он в последний раз встречал того или иного злодея, способен путешествовать между страницами, видит облачка своих мыслей и даже пользуется ими как оружием. Зная, на какой он странице комикса, болтливый наёмник может предположить, сколько ещё приключений ему осталось. Более того, зная, какого рода это комикс, Дэдпул легко может поменять тактику. Например, он может быть абсолютно уверен, что его не убьют на первых страницах ежемесячного именного журнала. А если и убьют, то воскресят ещё до конца номера.

Читатели хорошо понимают Дэдпула, а вот окружающие - не очень

Эту манеру Дэдпул перенёс из комиксов в игры, где подначивает игрока, и в мультфильмы, и, конечно, в фильмы с Райаном Рейнольдсом. Тут он помнит актёров, играющих других персонажей, поругивает студию за низкий бюджет и самого Рейнолдса - за плохую игру. А когда хочет особо жестоко разделаться с подонком - отворачивает от зрителей камеру со словами «Не стоит вам на это смотреть».

Джокер не отстаёт от коллеги и кое в чём даже его превосходит: в одном выпуске противник Бэтмена позволил себе накричать на художника. Среди фанатов существует интересная теория. Джокер так жесток именно потому, что знает: все его жертвы не существуют в реальном мире и выдуманы с одной-единственной целью - умереть. Более того, именно жестокость делает его интересным для читателя, и это позволяет ему бесконечно продолжать своё существование.

Джокер в играх серии Arkham издевается не сколько над Бэтменом, сколько над игроком

О своей вымышленности в восьмидесятые годы знала и Женщина-Халк. Её постоянные перепалки с автором Джимом Бирном стали одной из фишек серии, а четвёртая стена обрушивалась несколько раз за выпуск. И если в поведении Джокера и Дэдпула винили безумие, то в этом случае всё дело было в облучении радиацией. Впрочем, постоянно выезжать на одной и той же шутке нельзя, и в последние годы Женщина-Халк всё реже и реже вспоминает, что она героиня комиксов.

Женщина-Халк никогда не ладила со своим сценаристом

Порой персонажи, знающие, что они часть истории, могут обращаться к автору или аудитории за помощью. Вспомните любой детский новогодний утренник, на котором Дедушка Мороз просил зрителей дружно позвать Снегурочку или хором крикнуть: «Ёлочка, гори!» В современном театре актёры нередко сидят среди зрителей, клянчат у аудитории деньги или прячутся среди рядов от других персонажей.

Это работает и вне театра. В цикле «Тёмная башня» герои пару раз встречают самого Стивена Кинга, а в ранних выпусках «Фантастической четвёрки» Рид Ричардс и Сью Шторм забегали на огонёк к Стиву Ли и Ларри Либеру. В неожиданном виде помощь из-за четвёртой стены пришла к героям фильма «Монти Пайтон и Священный Грааль». В одной из сцен за героями гоняется ужасный монстр, который внезапно исчезает, потому что художника-аниматора свалил сердечный приступ.

В некоторых произведениях четвёртую стену ломают так часто, что её с тем же успехом можно было и вовсе не возводить. Сюда можно отнести комикс «Скотт Пилигрим», герои которого постоянно ссылаются на предыдущие выпуски, общаются с читателями напрямую и советуют другим персонажам перечитать первый номер.

Макс Пейн тоже догадался, что он персонаж

Знатоки жанра

Героев, которые в курсе, что они вымышлены, не стоить путать с героями, которые догадываются о том, в какого рода историю попали, но считают, что находятся в реальном мире. Вспомним, например, писателя-детективщика Ричарда Касла из одноимённого сериала. Он подходит к каждому делу так, будто преступление произошло на страницах его книг и к нему применимы законы жанра.

Но чаще всего знатоки жанра (genre savvy) появляются в слэшерах и молодёжных ужастиках. Они раньше всех понимают, что попали в переплёт, предупреждают друзей об опасностях и стараются предостеречь от глупостей. Они знают, что нельзя бродить в одиночку, говорить с загадочными незнакомцами, гулять по мрачным аллеям, идти на источник странных звуков и заниматься сексом в заброшенном доме.

К сожалению, всезнайки забывают о другом штампе: умник погибает первым. И правильно делает! Какой смысл следить за историей, персонажи которой уже в самом начале знают, что им грозит? Да они просто сбегут в безопасное место при удобном случае, и никакой истории не получится!

Любой знаток жанра при виде подобного зрелища поймёт, что наткнулся на двух маньяков… и в 99 случаях из 100 будет прав

Во имя деконструкции и интриги знаток жанра обязан умереть либо от самой очевидной опасности, либо от очень изощрённой. В первом случае нам дают понять, что никто не застрахован от ошибки. Если уж главный эксперт сыграл в ящик, другим и подавно не избежать этой участи. Во втором случае сценаристы намекают, что сами штампов не терпят и найдут способ удивить даже самого искушённого зрителя.

Иногда знание жанра может обернуться и против героя. Например, в комедии «Убойные каникулы» (в девичестве «Такер и Дейл против зла») группа подростков принимает главных героев, Такера и Дейла, за маньяков, хотя друзья всего лишь собирались порыбачить. Пытаясь избавиться от них, подростки погибают, а один и вовсе сходит с ума.

«Мы живём в реальном мире!»

Чаще всего четвёртая стена крепка, как форт Нокс. Порой авторы даже специально подчёркивают, что для героев происходящее реально: те вспоминают сцены из любимых фильмов или сериалов, а в ответ звучит что-то вроде: «Да-да, только мы не в кино!»

Иногда, впрочем, с намёком, как в «Кингсмене»: «Тут у нас не такое кино»

Так можно установить в произведении границы реальности. Например, герои считают, что инопланетяне бывают только в фантастике. Ради иронии это должны сказать герои фильма о вторжении инопланетян. Перед самым вторжением.

Примеры из других произведений часто вспоминают, чтобы противопоставить вымысел реальности. Например, когда герои пытаются совершить что-то невозможное, какой-нибудь скептик непременно на это укажет, но к его словам никто не прислушается. Затем всё получается, и скептику остаётся признать свою ошибку. Но иногда оказывается прав и скептик. Тогда сказать «Упс, ошибся!» его оппонент сможет разве что на спиритическом сеансе. Помните парня из «Пипца» который считал, что он супергерой и может летать? Ему уже на том свете объяснили, что он ошибся фильмом Мэтью Вона - это не «Люди Икс: Первый класс».

Синдром восьмиклассника - так называют наивное убеждение, что ты герой, обладающий суперсилами

Ну и нет ничего лучше, чем с помощью такого приёма спародировать или деконструировать жанровый штамп. Взять, например, Озимандию из культового комикса Алана Мура «Хранители» В финале он во всех подобностях рассказывает свой план, но делает это потому, что всё уже осуществлено. Поэтому в конце речи Адриан позволяет себе саркастическое замечание: «Кто я, по-вашему, злодей из комикса?» Да, Адриан, ты именно злодей из комикса, но это не мешает тебе мыслить нестандартно.

Мы здесь стены ломаем!

«Я проиграл? Я не мог проиграть! Сейчас сверюсь со сценарием…» («Робин Гуд: Мужчины в трико«)

Четвёртую стену рушат с разными целями. В классическом театре это делали, чтобы вовлечь зрителей в происходящее, заставить поверить, что их действия могут повлиять на сюжет. В детских спектаклях маленькие зрители предупреждают героев об опасности, подсказывают, куда делись злодеи, и всячески стараются помочь.

В кино же четвёртую стену обычно ломают с противоположной целью - напомнить зрителям, что они всё-таки в кино. Неудивительно, что чаще всего стены разрушают в комедиях или пародиях. Мастер этого дела - режиссёр Мел Брукс. В одной из сцен его картины «Робин Гуд: Мужчины в трико» персонажи сверяются со сценарием, чтобы решить спорный момент. А в «Космических яйцах» Лорд Шлем узнаёт, где искать сбежавших героев, с помощью пиратской видеокассеты с самими «Космическими яйцами«.

Персонажи смотрят фильм, где персонажи смотрят фильм, где персонажи смотрят фильм… а-а-а, Мэл Брукс, прекрати!

Впрочем, снос четвёртой стены подходит и для драматических целей. Каково это - узнать, что тебя на самом деле нет, твоя жизнь выдумана не особо талантливыми сценаристами на потеху публике, а все твои достижения и потери - лишь строчки сценария? Одна мысль об этом пробирает до мурашек, а каково с этим жить? Подобным приёмом любил пользоваться Грант Моррисон в комиксах Animal Man - он подвёл к подобному осознанию почти всех персонажей серии.

Как правило, герои не очень хорошо реагируют на подобные известия. Детектив Джек Слейтер из «Последнего героя боевика» не обрадовался, узнав, что его сын погиб, а его самого преследуют кошмары лишь потому, что сценаристы захотели выдавить из зрителя лишнюю слезу. А герои романа , узнав, что живут в телесериале, лично заявились в реальный мир высказать своим создателям недовольство убогими сюжетами и постоянными смертями.

«Парадокс знаменитости»: в мире «Последнего героя боевика» нет актёра Шварценеггера, поэтому Терминатора сыграл Сталлоне

Некоторые персонажи, узнав о своей нереальности, идут вразнос. Мы уже писали, что Джокер пытается отвечать ожиданиям читателей. А один из персонажей фильма «Забавные игры» Михаэля Ханеке открыто признаётся, что убивает людей только ради собравшейся в зале аудитории. И ведь он прав! Спрос рождает предложение, и многочисленные слэшеры, фильмы ужасов и жестокие злодеи в комиксах по-прежнему живы только потому, что публике это нравится.

Временами герои пытаются бороться за свои права и отказываются делать то, чего от них требует создатель. Иногда это проявление их свободной воли, но если создатели хотят окончательно добить персонажей, то дают понять, что даже мысли о бунте посетили их головы только потому, что так захотел автор. А значит, персонажи остаются его безвольными рабами. Очень жестоко.

Герои «Сверхъестественного» живут в мире, где есть сериал «Сверхъестественное»

* * *

Разрушение четвёртой стены - интересный приём, если использовать его в меру. В противном случае он очень быстро обесценится. Например, если эти строки снова написать от лица Дэдпула, то будет уже не так свежо и неожиданно, как в первый раз…

Да что ты в этом понимаешь! Учись у знатоков жанра!

Помните, ребятки, всё хорошо в меру, и разрушение стенок тоже. Тут главное, чтобы у автора руки росли из того места. Но, если подумать, эти слова можно применить и вообще ко всему в жизни. Правда же? Чмоки!

В широком смысле четвертая стена - это негласно признаваемая зрителем и исполнителями псевдореалистичность условного игрового действия. Четвертую стену, таким образом, можно считать неотъемлемым компонентом при восприятии едва ли не любого вида искусства с незапамятных времен. Ведь и театр, и литература всегда требовали от аудитории признания, хотя бы временного, действительности воспроизводимых ими событий. Сам термин «четвертая стена» был введен в XVII-XVIII веках драматургами Мольером и Дени Дидро. Так они обозначали в традиционном трехстенном театре воображаемую границу, отделяющую условный мир сцены от реальности.

Попытки разрушения четвертой стены, предпринимавшиеся, чтобы размыть границу между зрителем и автором, действительностью и воображаемым, также делались издревле, - они были и в античном театре, и Шекспиром - но наиболее серьезно и системно к этому вопросу подошел Бертольд Брехт. Его «эпический театр» подчеркнуто условен, а взаимодействие актера и зрителя стало обычным делом, то есть разрушение четвертой стены превратилось в один из принципов постановки.

«Прибытие поезда» (Братья Люмьер, 1896)

Однако в том и состоит отличие театра от кино, что если в первом четвертая стена - условность, то во втором - факт. Реальность и кино отделены друг от друга абсолютно материальным экраном, а значит, и разрушить четвертую стену здесь сложнее. Точнее, это можно сделать лишь на символическом уровне. Тут на помощь приходит природное жизнеподобие кино - зритель склонен принимать события на экране за действительность в гораздо большей степени, чем в театре. Не случайно, что и самый первый пример слома четвертой стены в кино мы обнаруживаем уже в одном из первых фильмов - в «Прибытии поезда» братьев Люмьер. Благодаря созданному ощущению пространства и показанному движению в перспективе - поезд, появляясь издалека, проходит через весь экран на первый план и уходит за кадр - публика пугалась и бросалась врассыпную. Методы разрушения четвертой стены в кино с тех пор, конечно, изменились, да и зритель стал, мягко говоря, искушеннее. Рассмотрим основные разновидности приема и цели, которых авторы с его помощью добиваются.

Как разрушить четвертую стену в кино?

Обращение героя к зрителю

Самый распространенный способ. Впервые использовался в классическом вестерне Эдвина Портера «Большое ограбление поезда», в финале которого главарь банды направлял револьвер на камеру и несколько раз спускал курок, чем вызывал ужас в зале - зритель того времени воспринимал неожиданное действие героя как реальное нападение.

Впрочем, чаще всего экранный персонаж обращается к аудитории не с действием, а со словом. Он может комментировать сюжет, вступать с публикой в диалог, сообщать дополнительную информацию, чаще всего о себе и других героях, обращать наше внимание на какие-то вещи, подчеркивая их важность, размышлять о смысле жизни или откалывать шуточки, чтобы оживить атмосферу.

Делать это может конферансье, не принимающий участия в истории, как в диснеевской «Фантазии» или в «Черной субботе», или активный герой сюжета, как в «Энни Холл», «Выходном дне Ферриса Бьюллера», «Бойцовском клубе», «Амели», «Поцелуе навылет», «Дэдпуле» или в «Карточном домике». Герои этих картин находятся в постоянном общении с аудиторией, что способствует вовлечению зрителя и установлению доверительных отношений с авторами - нам как бы говорят: «Мы такие же, как ты, у нас вот такие мысли и вот такие проблемы, знакомо, не правда ли?»

Взгляд на зрителя

Иногда актер, обращаясь к зрителю, и вовсе обходится без слов и действий, а лишь устремляет к нам пронзительный взгляд. Такой способ разрушения четвертой стены стал расхожим штампом в «серьёзном» кино. Он часто используется в наиболее драматичных моментах, придавая действию особенно сильное эмоциональное звучание. Вспомним кульминационные сцены «Дороги» Феллини, Климова, финальные кадры «400 ударов» Трюффо или недавнего Иньярриту. Подобный зрительный контакт усиливает эффект сопричастности переживаниям героя в момент его эмоционального обнажения.

В зависимости от контекста тот же подход может восприниматься и иначе. Например, в «Заводном апельсине» Кубрика или «Забавных играх» Ханеке, где герои взглядом приглашают публику принять участие в довольно жутком действии. Особенно примечательны в этом плане «Забавные игры», фильм, исследующий границы между экранным и реальным насилием. В начале и конце один из маньяков подмигивает в камеру, намекая то ли на то, что зритель может стать следующей жертвой, то ли на то, что, наблюдая за проделками антигероев, аудитория становится не просто свидетельницей, а соучастницей преступлений.

Наконец, обращение к публике второстепенных персонажей придает игровому кино ощущение документалистики, при съемках которой в камеру часто заглядывают случайные прохожие. Таким методом работал Алексей Герман, в картинах которого частенько неожиданно появляются и так же исчезают эпизодические герои, которые то что-то бормочут в камеру, то смотрят прямо на зрителя, то тычут в него пальцами. С учетом умения Германа найти колоритных людей для таких случаев, эффект присутствия окрашивается в гротескные тона.

Псевдоразрушение четвертой стены

Разновидность слома четвертой стены, когда герой вроде бы тоже обращается в зал, но, как мы вскоре понимаем из контекста, он говорит не со зрителем, а с другим героем. Так авторы добиваются, с одной стороны, дезориентации аудитории, а с другой - помещают в пространство фильма, делая её своеобразной посредницей между общающимися персонажами. Принципиально и постоянно этот прием использует французский экспериментатор Эжен Грин.

Зрелищный эффект

Учитывая, как на заре кинематографа на публику воздействовали вышеупомянутые «Прибытие поезда» и «Большое ограбление», не удивительно, что разрушение четвертой стены стало распространенным инструментом боевиков и просто зрелищного кинематографа (вспомним Кэмерона или Земекиса). Режиссеры любят что-нибудь запустить в сторону камеры – пули, оружие, обломки, обрушивают на нас здания, наезжают машинами и т.д. Прием стал особенно востребован с популяризацией 3D-технологий, позволяющих усилить эффект присутствия и, соответственно, сделать аудиторию более отзывчивой. Главное тут, пожалуй, неожиданность, чтобы зритель не успел вспомнить, что это всего лишь кино, и проявил естественную реакцию на вдруг свалившийся ему на голову предмет.

Отказ от условности

Ещё один способ разрушения четвертой стены связан с открытым выходом героев за пределы условного пространства. Проще всего это обозначить обращением героя к съемочной группе, когда в кадре неожиданно появляются камеры, микрофоны, режиссер в кресле и так далее. Такой подход (фильм в фильме) обычно используется для комического эффекта (фильмы Монти Пайтон) или для демонстрации рефлексии авторов по отношению к своему творчеству (фильмы Феллини и Годара).

Особенно популярен прием в анимации, герои которой порой словно бы не желают мириться со своей нереальностью и всячески пробуют доказать, что они живые. На этом построен сюжет «Кто подставил кролика Роджера» .

Отказ от четвертой стены

Вероятно, самый радикальный способ разрушения. В этом случае авторы делают вид, что стены просто не существует. Соответственно, условность не подразумевается, а действие выдается за реальное. Цель очевидна - убедить аудиторию в подлинности происходящего и тем самым усилить эмоциональное воздействие. Пионером такого подхода стало радио - знаменитая постановка «Войны миров» в 1938 году, стилизованная под репортаж о вторжении инопланетян и вызвавшая массовую панику в США.

В кино прием обрел популярность в 1990-2000-е годы в формате поджанра мокьюментари, названного «найденной пленкой». Тогда один за другим стали выходить фильмы, якобы снятые на любительские камеры обычными людьми, ставшими свидетелями необычных событий. Формат лучше всего сросся с хоррором («Ведьма из Блэр») и фантастикой («Монстро»). В России, что характерно, - с комедией («Горько!»).

Субъективная камера

Ещё один вариант отказа от четвертой стены - , когда зритель видит происходящее глазами одного из героев, тем самым становясь участником действия и отказываясь от дистанции между экранными событиями и реальностью. Прием имеет длинную историю и применялся во многих картинах разных режиссеров (от «Наполеона» до Doom и от Хичкока до ), однако в итоге его потенциал куда полнее раскрылся в компьютерных играх. Расширить возможности субъективной камеры в кино, вероятно, удастся благодаря появлению мобильных цифровых устройств. Насколько силен этот эффект, можно оценить на примере сериала «Моими глазами» или боевика «Хардкор», отечественных проектов, которые впервые в истории полностью отданы субъективной камере.

Интерактивное кино

Экспериментальный способ – буквальное вовлечение зрителя в экранное действие. Один из первых примеров интерактивного фильма - «Киноавтомат» 1967 года. Тогда публике во время сеанса несколько раз предлагалось с помощью специальных пультов проголосовать за выбор дальнейшего развития сюжета. Прием не получил большого распространения в кино, но, по сути, заложил основу компьютерных игр, где действие зависит от решений игрока.