Настольная игра шалости love is. Вот такая простая, но затягивающая игра. Игры серии Love is

Александр Васильев - многостаночник. Историк моды, театральный художник, дизайнер костюма, декоратор, собиратель, автор и ведущий телепрограмм, фотограф, преподаватель. Автор нашумевшей книги «Красота в изгнании». Родился в Москве. Двадцать лет живет во Франции. Впрочем, Васильев - практикующий космополит и работает одновременно в двадцати странах. В четырех из них он владеет недвижимостью. Апартаменты Васильева в Париже - место паломничества фотографов из глянцевых журналов - прекрасный пример русского ампира. А сам маэстро - замечательный представитель сценического искусства. Шаловлив и любезен, продажу шедевров мастер начинает с себя.

Вы заметили, как скромно я сегодня одет? - спрашивает Васильев, кокетливо наклоняя голову и поправляя внушительный шелковый «галстух» с бахромой, вышитый яркими цветами. Из нагрудного кармана черного костюма выглядывает черный же в белых письменах платок. Изящно набриолиненные височки и взбитая в живописном беспорядке макушка подтверждают - да, маэстро умеет быть скромным!

Делать красивое лицо или умное? - игриво вопрошает он у фотокорров, ожидая комплимента.

В Антикварных рядах в Ветошном переулке Александр Васильев открывает первый проект своего первого же коммерческого предприятия в России. Миссия, как мы должны понять, не только коммерческая, но и гуманитарная:
- Необходимо, - уверяет Васильев, - помочь новым русским развить вкус, пострадавший за время большевистского режима!

В шоу-руме - картина первая. «Badinage d"amour», по названию модной когда-то песенки. «Шалости любви». Будуар, оформленный в стиле belle epoque. Пудреные розы, мятый шелк, оттенки лосося и цветущих корсиканских персиков. Мебель в стиле Louis XVI, сработанная в начале прошлого века петербургскими мастерами и тщательно отреставрированная. Люстра из дворца Матильды Кшесинской. Подлинные, по словам, хозяина, гравюры XVIII - XIX веков. Под одной подпись - Джошуа Рейнольдс. Купидончики, саше в вазочках. Ширмы с пасторалью... Однако, обычные недостатки шоу-румов - ограниченность площадей и некоторая приблизительность деталей оформления - на мгновение создают впечатление затянутой в жаккардовые шелка и уставленной амурами двухкомнатной квартирки в Беляево. Хотя понятно, что мраморные мальчуганы с холодным оружием будут охранять будуары где-нибудь в переулках Остоженки или на Рублево-Успенском шоссе.

Конечно, самое главное в интерьере - объем. Здесь он вынужденно мал, но мы сделаем любые анфилады, - изящно разводит руками Васильев.

И тут же продолжает:

Садитесь, садитесь! Вы сейчас поймете, что прежняя жизнь вами прожита совершенно зря, - усаживает хозяин журналисток на круглое канапе, обтянутое розово-полосатым шелком.

Балдахин в стиле Марии Антуанетты из резиденции Малый Трианон венчает выполненную по эскизу Васильева кровать a la polonaise, всю в кружевах. По утверждению маэстро, в интерьере создана завораживающая атмосфера спальни-будуара для приема поклонников в утренние часы.

Мне кажется, что для приема поклонников, особенно, если их много или они крупные, ложе несколько узко и коротко - примерно 120 на 170, но маэстро уверяет, что, напротив, все должно сложиться совершенно замечательно.

Ложитесь, ложитесь! Вы сейчас поймете, - укладывает хозяин меня на шелковые прокрустовы покрывала.

Но из-за отсутствия интимной обстановки я не могу составить целостного впечатления. Впрочем, в эпоху Марии Антуанетты европейская популяция была мельче ростом, думаю я.

Забавно? Вам понравилось? Приходите еще, - старательно целует ручки художник.

Васильев, в нарушение канонов, собирается обновлять интерьер шоу-рума не два раза в год, а четыре. На смену шелковой бонбоньерке запланировано что-то сугубо мужское и брутальное, что разумно. Не наберется в Москве достаточного количества платежеспособных поклонниц припудренных будуаров, творец придумает что-нибудь другое. Но думаю, что и с будуарами получится. Отчего бы, в самом деле, состоятельной публике не поиграть на ковре хоросан, глядя на гобелен «Пастушка»?

А пока Васильев пишет книгу об истории русских интерьеров. Зимой у него выходит труд «150 лет русской фотографии». И еще он читает лекции по истории моды в МГУ и в Высшей школе экономики. Человек-оркестр.

Сегодня я вернулся домой в плохом настроении. Сегодня мне посчастливилось увидеть то, о чем мне стоило бы пожалеть. А тебе просто должно быть за это стыдно. И не дадут мне высшие силы соврать – это было ужасно!
Ненароком, мы столкнулись с тобой на улице. Но скорее я тебе увидел первым. Ты был увлечен. Или делал вид, чтобы увлечен покупкой свадебного платья. Да, я сам чуть было не упал, стоя напротив витрины магазина свадебных платьев. Однако, все же на лице твоем не было дикой радости и щенячьего восторга. Не решаясь зайти, я подумал, что лучше будет потом позвонить и спросить, что это было, но ты уже выходил из дверей, когда я только сделал шаг вперед.
- Хайдо-сан, - вяло произнес ты, пытаясь улыбнуться как можно более приветливо. – Воскресная прогулка?
- Хотел бы я и у тебя спросить то же самое, - ответил я, невольно поглядывая на витрину магазина. Ясу увидел, куда я смотрю, и тихо засмеявшись, хотел что-то сказать, но не успел – из магазина вышло большое тело в платье, с не менее большим пакетом в одной руке. Это тело обняло Ясу и низким голосом произнесло:
- Сладкий, пойдем домой, я устала. О, это твой друг? – Я надеялся, что огромное тело меня не увидит из-за своих размеров, но нет. - Неужто сам Хайдо-сан, про которого ты так часто рассказываешь?
Мы, не сговариваясь, одновременно кивнули, а потом я добавил что-то вроде «добрый день». Но тело стало уводить Ясунори в сторону его дома, он только успел мне сказать, что позвонит. Если, конечно, «это» его не раздавит раньше.
Я никогда не видел таких огромных женщин. Конечно, всяких хватает, и худых, и полных, и совсем толстых, но эта женщина была что-то непостижимое обычному разуму. Большой она была во всех параметрах - и в высоту, и, так сказать, в ширину. Она так стискивала Ясунори в своих объятиях, что я и правда засомневался, дождусь ли я звонка от него.
Но вечером все-таки зазвонил мой мобильник, мы договорились встретиться в кафе в центре города.
Я сидел здесь уже полчаса, а Ясу все не было. Наконец, запыхавшись, словно после долгого бега, он подлетел к столику.
- Прости, ждал пока уснет. Не могу иначе.
Я ничего не сказал. Не мог подобрать слова к этой ситуации. И пока я просто сидел молча и смотрел на него, он подозвал официанта и заказал кофе.
- Тебе же нельзя, балда!
- Это еще почему?
- Объясни мне всю эту жуть.
- А, то есть кофе было предлогом всего лишь?
Я снова не ответил. Откинулся на стуле и закурил. Ясу выглядел растерянным. Он явно не знал с чего начать.
- Ну, меня заставляют…
Я молчал. Я хотел, чтобы он сам все рассказал. Не хотел из него тянуть слово за словом.
- Я не хочу, но, видимо, все же придется.
- Тебе не пятнадцать лет, чтобы тебя кто-то заставлял, - сказал я, оторвавшись от сигареты.
- Помоги мне, прошу.
- Ты тогда сбежал, - я опустил взгляд, и какое-то время разглядывал светлую скатерть на столе, а потом нашел в себе силы продолжить. – Так сделай тоже и с ней. Или это подобие человека держит тебя в клетке, как ручного хомяка.
- Ты изменился, - произнес Ясу совсем тихо, делая глоток из своей чашки.
- Благодаря тебе, - я затушил сигарету и тут же достал следующую.
- Я не сбегу. Только помоги мне.
Я смотрел на него. Смотрел ему в глаза. Что он имел в виду? Я не произнес ни слова, только кивнул и прикурил.
- Хватит уже! – Ясу вырвал у меня из рук сигарету, и затушив, сломал ее пополам.
- Можно было и нормально попросить, - я встал из-за стола и направился к выходу.
Я уже вышел из кафе и прошел немного по дороге, когда Ясунори догнал меня. Ну, да, пока расплатился….
- Эй, ты чего психуешь?
- Да, ничего, - ответил я сухо, даже не обернувшись. – Тебе не нужно к своему белому медведю?
- Нет никакого медведя.
- В смысле? – я остановился посреди улицы. Ясу, который шел сбоку от меня, теперь встал предо мной и самым серьезным выражением смотрел на меня. Повисла пауза. А потом он обнял меня за шею и поцеловал.
Дурак, пронеслось в голове, какой же ты дурак! Разве не могу просто позвонить. Зачем было придумывать весь этот бред. Да еще и с такой каракатицей. Мне бы даже в голову не пришло сделать подобное. Но я же тебе звонил после того, как ты пропал… ты не брал телефон, а потом подстроил это.
Я еще придумаю как отомстить тебе, дорогой…