Игровые действия, проводимые в бальном зале для дополнения и разнообразия танцев. Могут проводиться как в ходе танцевального отделения, так и во время перерыва между танцами, в составе, так называемых, дивертисментов.

Примеры бальных игр и забав:

Групповое имитирование участниками бала мизансцены какой-либо известной картины на выбранный сюжет. Выполняется с максимально возможным приближением к художественному оригиналу. Обычно демонстрируется несколько «живых картин» подряд, друг за другом. Демонстрация сопровождается музыкальным звучанием. Иногда зрителям ставится задание отгадать название картины и фамилию художника, её написавшего.

ЖМУРКИ

Забава в разомкнутом кругу, когда ведущий игрок с завязанными глазами пытается коснуться кого-нибудь из остальных участников. Когда он пытается дотянуться до своей жертвы, другие играющие за спиной стараются отвлечь его внимание, производя хлопки или щелчки руками. Тот, до кого он дотронулся, сам становится ведущим.

ОТБИВАНИЕ ДАМЫ

При исполнении Полонеза существовал забавный обычай «отбивания дамы», который описан в воспоминаниях Н. В. Сушкова: «… не попавшие в польский мужчины, один за другим останавливают первую пару и, хлопнув в ладоши, отбивают даму; кавалеры отвоеванных дам достаются следующим, переходя от одной к другой, а кавалер последней пары остается в одиночестве. Иногда стоически переносит остракизм и отправляется в боскет или к одному из карточных столов отдохнуть от своего подвига, а иногда, преследуемый обидными со всех сторон словами: «устал!», «в отставку!», «на покой!», отчаянно бежит к первой паре и отбивает даму».

ПОХИЩЕНИЕ ВЕЕРА

Распространённая забава на балах XIX века. Веер похищался, а затем дама выкупала его обратно за танец, за стихотворный комплимент или за шуточный поцелуй.

ПОХИЩЕНИЕ ТАНЦУЮЩЕГО КАВАЛЕРА

В эпоху XVI-XVII веков замена партнёра в коллективном танце представлялась как неожиданное «похищение» танцующего кавалера. Методы «похищения» могли быть разными, главное – чтобы они не вызывали конфликт. Часто это был просто взаимный обмен партнёрами. Иногда «похищалась» танцующая пара.

РОЗЫГРЫШ ФАНТОВ

Фанты, собранные в разных играх, складывают в шляпу. Затем их поочерёдно вынимают, заранее назначив владельцу случайное наказание: прочесть какое-нибудь стихотворение, спеть что-нибудь, сказать кому-то что-то приятное, шепнуть что-то по секрету каждому играющему, изобразить статую, быть зеркалом (отражать разные жесты и мимику), на все вопросы отвечать «Вполне согласен с Вашим мнением» и т. д.

РУЧЕЁК

Фигура коллективных бальных танцев. Исполняется в колонном построении пар. Передние пары образует «ворота», сквозь которые, одна за другой, проходят пары из конца колонны. Различают также фигуру «Обратный Ручеёк», в которой сквозь «ворота» проходят в обратном направлении, начиная с первой пары. В этом случае танцующие могут двигаться либо вперёд лицом, либо вперёд спиной.

ТАНЦЕВАЛЬНЫЕ ШУТКИ

Особые приёмы управления танцем, возбуждающие веселье. Например, на балах конца XIX века во время исполнения третьей Кадрили было принято путать фигуры и делать «случайные» ошибки, что неизменно вызывало сумятицу и хохот.

ФАНТЫ

Любимая забава дворянских собраний XIX века. Участнику игры необходимо дать ответ на простой вопрос или выполнить несложное задание. Но его действия должны подчиняться каверзным правилам: «Чёрное и белое не брать!», «Да» и «Нет» не говорить!» и т. д. При несоблюдении правила, отвечающий должен отдать свой фант – какую-нибудь мелкую вещицу.

ЦВЕТОЧНАЯ ПОЧТА (Карты-Флирт)

Система общения с помощью специальных карточек с изображениями цветов. Каждому цветку присваивается определённая словесная фраза. Например, кавалер присылает даме карту с изображением цветка резиды, что означает вопрос: «Вы сердитесь?». А та отправляет ему карту с изображением васильков – это ответ: «Что за вздор?»

«Помещичья жизнь - любопытная страничка истории... Сколько бы я не изучал старинных усадеб, никогда нельзя почувствовать усталости и пресыщенности», - писал в начале XX века известный исследователь русской дворянской усадьбы Ю.И. Шамурин.

Кульминацией искусства принимать гостей был бал - событие в жизни человека XIX века особенное. Это и «ярмарка невест», а потому повод для волнений не только молодой барышни, но и ее родителей, и «место для признаний», и возможность заявить о себе, сделать первые шаги к успешной карьере.

«Бал - есть жизнь в миниатюре, - писал один из современников Лермонтова, - со всеми ее обольщениями, интригами, странностями, кознями, со всем, что есть в ней сладкого и горького».

Традиционно бальный сезон продолжался недолго: с Рождества и до Великого поста. Но часто балы давали и летом, и осенью, чтобы отметить какое-нибудь событие, к примеру, приезд важной персоны. Устройство бала было связано с «большими приготовлениями» и ожидание его в доме, приспособленном к неге тихой семейной жизни, становилось нередко «несчастьем на целую неделю» из-за «мытья, лощенья и чищенья» всех комнат. Кроме этих хлопот, хозяйке приходилось «весьма заранее» заботиться о кавалерах для приглашенных дам и молодых барышень.

Организация балов до середины XIX века подчинялась довольно строгому распорядку, строго определенными были и система танцев, а так же их последовательность. Не только башмаки и панталоны мужчин, но и туалеты дам, их прически не допускали излишней вольности, особенно в присутствии знатных особ. Некстати пришитый бант, не на месте приколотый цветок могли навсегда разрушить «успешную будущность» молодой девушки.
Неслучайно ироничный и проницательный Печорин был убежден в том, что «женщина на бале составляет своим нарядом нечто целое, нераздельное, особенное...».

Г.Г. Гагарин. " Бал у княгини Барятинской" (Лермонтов в центре)

С торжественного полонеза бал начинался. Этот танец представлял всех приглашенных, давал возможность рассмотреть дам, их прически и туалеты, а хозяин с хозяйкой шли первой парой. За неторопливый ритм и простоту движений определили его «ходячим разговором». Но для многих дам он превращался в весьма неохотное испытание - совсем непросто было пройти перед присутствующими «с изяществом и благородством», дотрагиваясь до руки кавалера лишь кончиками пальцев.

Вторым танцем часто была кадриль, допускавшая даже «некоторые вольности». Один из современников Лермонтова, некто Вурхгольц, вспоминал этот танец: «Десять или двенадцать пар связывали себя носовыми платками, и каждый из танцевавших, попеременно, идя впереди, выдумывал новые фигуры. Особенно дамы танцевали с большим увлечением. Когда очередь доходила до них, они делали свои фигуры не только в самой зале, но и переходили из нее в другие комнаты, некоторые водили в сад, в другой этаж дома и даже на чердак. Словом, не уступали одна другой. При всех этих переходах один музыкант со скрыпкой должен был постоянно прыгать впереди и мучился до крайности».

Игры и вариации, входившие в состав кадрили, позволяли показать, на что способны танцующие, - недаром в руководстве к этому танцу автор пособия указывал возможные варианты па (шассе, круазе, глиссе, пируэты и пр.), способные сделать бал настоящим приключением, потому что его участники не всегда представляли как им себя вести.

Бытоописатель «старого житья» Пыляев М. И. описал «забавное приключеньице», случившееся в экосезе (разновидности кадрили): «Напоследок, чтобы в полной мере удовольствоваться сим танцем, кто-то придумал, чтобы в первом колене дама с плеткой гналась за своим кавалером, дабы ударить, а во втором - преследуемый и преследующая с торжеством делают променад, бросая плетку следующей паре».

После полонеза и кадрили наступала очередь вальса. Он вошел в моду в начале XIX века и сразу стал популярным настолько, что уже в 1825 г. в «Правилах для благородных общественных танцев» было напечатано следующее: «Излишне было бы описывать, каким образом вальс вообще танцуется, ибо нет почти ни одного человека, который бы сам не танцевал его или не видел как танцуется». В особом увлечении им была молодежь, староверы же ворчали, что он «неприличен и излишне волен», видя молодую, полуодетую барышню в объятиях мужчины.

Сохранить благопристойность можно было строго следуя таким рекомендациям, записанных в «Правилах...»: «...танцевать не слишком близко друг к другу, что оскорбляло бы приличие; не слишком отдаленно, что могло бы препятствовать поворачиваться, ...голов ни даме, ни кавалеру один от другого не отворачивать, ...глаза быть должны ни слишком подняты, ни опущены, а приятно открыты. Сверх того, ноги иметь вытянутыми, танцевать на носках, избегая малейшего шарканья, руки закруглить, из которых левая у дамы положена должна ловко на плечо кавалера, а правая у кавалера должна охватить даму среди талии...».

«Музыкальная поэма в сладостных формах», «танец влюбленных», «однообразный и безумный, как вихорь жизни молодой» - такими эпитетами награждали современники Лермонтова вальс, чересчур быстрых и воздушных па которого, по мнению иностранцев, не выдерживали европейцы и поэтому считали непревзойденными мастерами его исполнения только русских.

Кульминацией бала была мазурка - любимейший танец военной молодежи. Именно в ней во всем блеске проявлялось мастерство танцора и потому на мазурку смотрели как на сольное выступление, остальные же становились зрителями, оценивающими мастерство танцующих.

Бал завершал котильон. Это род кадрили, которую танцевали на мотив вальса. Танец - игра, самый непринужденный и шаловливый. В нем были и «фигуры с шутками, и подавание карт, узелков, сделанных из платков, и обманывание и отскакивание в танце одного от другого, и перепрыгивание через платок, и, что всего привлекательнее, битье кавалером в ладоши вслед вальсирующей паре, дабы перестала танцевать» - писал танцмейстер Л. Петровский, объясняя почему многие молодые люди стремились на бал: «Единственно для того, чтобы потанцевать котильон».

Задачи перед танцмейстерами ставились непростые и первое, к чему стремились учитель и не всегда послушные избалованные ученики, так это к «правильному изображению наружного вида человека» в танце.
«Изображение» в «Правилах для благородных и общественных танцев» описывалось следующим образом: «Голову не слишком поднимать вверх, что могло бы показать гордого, не хотящего смотреть на других, человека, ни опускать вниз, что показывает унижение самого себя, и надлежит держать прямо и равномерно. Глаза, служащие зеркалом души, должны быть скромно открыты, означая приятную веселость, рот не должен быть открыт, что показывает характер сатирический или дурной нрав, а губы расположены с приятною улыбкою, не выказывая зубов».

Не меньше было забот и с представительницами прекрасного пола: «Во-первых, надобно держать тело и голову прямо без принуждения и утвердиться на пояснице, движение шеи должно быть свободно и легко, взгляд веселый и ласковый, плечи опустить и отвести назад, руки иметь возле тела и немного подавши наперед так, чтобы не было почти никакого расстояния между ними и телом, кисти наложить одна на другую...».

Бал был мероприятием весьма и весьма недешевым. Подтверждает вышесказанное замечание Пушкина в адрес отца Евгения Онегина: «...давал три бала ежегодно и промотался наконец». Больших затрат требовало и освещение. Весь вечер в зале и других комнатах должны были гореть сотни восковых свечей, стоивших довольно дорого. Дорогим было и содержание домашнего оркестра, а его наличие считалось одним из важнейших элементов на балу. Танцы под фортепиано балом не считались.
Чаще всего в усадьбах для развлечения гостей просто «устраивались танцы».

Звучали мелодии полонеза, мазурок, вальсов, кадрилей и в Тарханах - «когда приходили соседки». Об этом вспоминал троюродный брат Лермонтова.

Запомнила один из своих танцевальных вечеров А.В. Щепкина: «Когда устраивались танцы, то музыка влияла, оживляя. Так красивы казались танцующие пары, нарядно одетые, и вокруг танцующих собирались зрители из гостей. В большой зале было светло; танцы начинались засветло. Мне, десятилетней девочке, нравилось, когда меня приглашали на кадриль пожилые люди - взрослым было приятно доставить удовольствие ребенку и не стеснительно занять такую даму разговором...».

В те времена, помимо модных танцев, охотно танцевали гросфатер и экосез. Пары, танцующие гросфатер (в переводе с немецкого - немецкая пляска) журавлиной походкой проходили через весь дом со смехом и шумом, шагая под ускоренный темп музыки... А пускаясь в экосез, спешили выстроиться в два ряда и пара за парой пролетали посередине залы... Это были праздничные вечера, и все посетители оживлялись, шалили, - довольные радушием и угощением хозяина».

Материалы выставки "Картинки русской жизни первой половины XIX". Литографии, гравюры, модные картинки, запечатленные иностранными художниками: Г. Энгельманом, Д.А. Аткинсоном, Г. Арни.

Публикации раздела Традиции

Игры для взрослых компаний

В светских салонах XIX века не только читали стихи, беседовали об экономике и политике, но и проводили время за играми. «Культура.РФ» рассказывает, какой досуг был популярен во времена, когда не было ни телевидения, ни интернета, ни даже электричества.

Карточные игры

В XIX веке карты были очень популярны, но считались не самым пристойным развлечением. Их называли «позором гостиных», «растлением нравов» и «тормозом просвещения». Культуролог Юрий Лотман отмечал, что азартная игра встречала «решительное моральное осуждение», а в конце XVIII - начале XIX века была формально запрещена как безнравственная. На вечерах у историка Николая Карамзина , к примеру, никогда не играли в карты. Однако во многих других салонах картежные игры процветали. Декабрист Михаил Бестужев-Рюмин вспоминал, что зачастую хозяева салонов жульничали во время партий: заранее обговаривали жесты и «вытягивали» с игроков по сто рублей.

Книги по светскому этикету , например «Правила светской жизни и этикета: Хороший тон» составителей Юрьева и Владимирского, предостерегали молодых людей от игровой зависимости, которая приводила к долгам и банкротству: «Мы видели немало примеров, когда эта грустная страсть была причиной погибели целой семьи; когда она, эта страсть, окончательно убивала в человеке все нравственные начала» .

Но, несмотря на это, в карты играли повсеместно: «…все: и дамы, и девицы, и юноши, предпочитая танцам зеленое поле. Это конечно грустное явление, но что делать: «с волками жить, по волчьи выть» , - констатировали составители сборника светских манер.

В обществе было принято разделять азартные картежные игры, в которых главенствовал случай, и те, где выигрыш зависел от сообразительности и внимательности игроков.

Юрий Лотман в книге об истории русской культуры писал, что в России XIX века наиболее популярными играми были фараон и штосе (штосс), в которых победу определял случай. Родной брат Федора Достоевского Андрей вспоминал, что карточные вечеринки у брата всегда заканчивались азартной игрой в штосс.

Популярность этой карточной игры нашла свое отражение и в русской литературе. В штосс играли Германн и Чекалинский в «Пиковой даме» Александра Пушкина , Арбенин в «Маскараде» Михаила Лермонтова , Хлестаков в «Ревизоре» Николая Гоголя , Николай Ростов в «Войне и мире» Льва Толстого и другие персонажи.

Правила игры в штосс (по книге Ю.М. Лотмана «Беседы о русской культуре»)

Играющие делятся на банкомета, который мечет карты, и понтера (понтировать - «увеличивать ставку»). Игра может проходить как один на один, так и с участием нескольких игроков-понтеров. Каждый из игроков получает колоду карт. Понтеры выбирают из колоды одну карту, на которую ставят сумму, равную той, которую объявил банкомет. Далее поочередно открывают карты из колоды банкомета, и совпадение с загаданной картой приносит понтеру победу. Как правило, банкомет и понтеры располагаются по разные стороны вытянутого прямоугольного стола, покрытого зеленым сукном, которое служит для записи ставок и долгов. На этом же зеленом сукне производятся все расчеты.

Подвижные игры

Во многих домах было принято между танцами и музыкой забавляться «невинными играми» - так называли petits-jeux (от франц. «маленькие игры»), непродолжительные по времени подвижные развлечения. Большая часть таких игр была калькой с дворовых народных забав. Например, молодой барин Алексей Берестов - герой пушкинской повести «Барышня-крестьянка» - играл с девками в горелки - исконно народную забаву.

Генрих Семирадский. Шопен, играющий на рояле в салоне принца Радзивилла. 1887. Частное собрание

Одна из самых популярных petits-jeux - фанты - дошла и до наших дней. По правилам игры каждый из игроков складывает фанты в шляпу. После ведущий с закрытыми глазами вынимает фант и дает хозяину самые разные задания: петь по-петушиному, прыгать на одной ножке и тому подобное. В книге «Правила светской жизни и этикета: Хороший тон. Сборник советов и наставлений на разные случаи домашней и общественной жизни» сохранились примеры еще нескольких популярных подвижных игр для взрослых компаний.

Рифмы

Играющие садятся в круг. Один из играющих бросает кому-нибудь платок и одновременно произносит слово, а другой должен поймать платок и отвечать в рифму - и так по кругу. Чем труднее загаданное слово, тем неожиданнее и смешнее получается рифма.

Птицы летят

Играющие садятся вокруг стола, на который кладут свои указательные пальцы. Один из игроков начинает перечислять одушевленные и неодушевленные предметы, способные летать, а другие должны поднимать пальцы вверх. Если игрок поднял пальцы, когда прозвучало название предмета, который летать не может, он проиграл.

Игра в почту

Всем участвующим в этой игре дается по кусочку бумаги, на котором каждый пишет какой-нибудь вопрос. Эти бумажки кладутся в шляпу и перемешиваются, затем поочередно каждый из играющих вынимает по одной бумажке и, не читая вопроса, пишет на оборотной стороне ответ, после чего складывает бумажку в другую шляпу. Когда все ответы написаны, бумажки вынимают и читают вслух вопросы и ответы - несочетания вопросов и ответов становятся каламбурами.

Двойная декламация

Одна девушка сидит на коленях у другой, которую полностью скрывает покрывало, и читает стихи. Вторая же девушка пытается ей помешать разными жестами и рассмешить наблюдателей. Игра заканчивается, если читающая стихи засмеется.

Туалет

Игроки называются разными предметами одежды, а ведущий по очереди называет их. По команде «Весь туалет!» игроки должны быстро встать со своих мест и поменять их. Кто не успевает занять место, становится проигравшим. Известен случай, когда в Николаевском дворце распорядителем игры был сам Николай I , а один из игроков занял стул прежде императрицы, но был за то только поощрен императором.

Настольные игры

В XIX веке в моду вошли настольные игры: в них, как и сейчас, было игровое поле, фигурки, которыми ходили игроки, и кубик, определяющий количество очков или «шагов». Считается, что предшественницей этой забавы стала старинная игра «Гусек», в которой нужно было быстрее всех дойти до финиша, собрав по дороге большее количество гусей.

Игры XIX века стали своего рода путешествиями: например, в «Путешествии по России» нужно было как можно быстрее добраться на локомотиве из Одессы в Москву , самостоятельно разработав маршрут через Киев или через Курск . А игре «В Париж на выставку» нужно было успеть к началу всемирной экспозиции достижений хозяйства в Париже.

Нередко настольные игры носили обучающий характер. В исторической стратегии «Синопское сражение» игрокам предлагалось разыграть театр боевых действий. Один выступал за Россию, другой представлял военные интересы Турции. Существовал также вариант игры в «Гусек», для победы в котором требовались безупречные математические способности. Игровое поле представляло собой множество ячеек с задачками: нужно было быстро умножить или разделить двух- и трехзначные числа. За правильный ответ игрок получал «деньги» из общего банка, за поражение - вносил в общую казну свои.

Лото

Лото пришло в Россию из Италии в XVIII веке и сразу стало очень популярным. В него играли не только на светских вечерах, но и в кругу семьи. Героиня чеховской «Чайки» Ирина Аркадина говорила: «Когда наступают длинные осенние вечера, здесь играют в лото. Вот взгляните: старинное лото, в которое еще играла с нами покойная мать, когда мы были детьми» .

За годы существования игры ее правила не изменились. Участники получают карточки с числами, ведущий вытаскивает из мешка бочонки и называет номера. Выигрывает тот, кто первый закроет горизонтальный ряд. Пика популярности игра достигла к 1840-м годам: тогда в лото часто стали играть на деньги в светских клубах. Страсть игроков доходила до того, что за партией проигрывались сотни рублей. Мода на азартное лото привела к тому, что игру в общественных местах признали незаконной. Однако это не повлияло на народную любовь: в лото играют до сих пор.

Пузеля

Пузеля, или, как мы называем их сегодня, пазлы, изобрел английский картограф и графер Джон Спилсбери. Он приклеил географическую карту на доску, распилил ее на части (пазлы) и предложил детям по памяти собрать полную картинку. В Россию пазлы пришли в XIX веке и стали салонной игрой. Их на немецкий манер называли «пузели» или на французский «пузеля». Тогда из пузелей собирали уже не карты, а небольшие живописные картины с изображением пейзажа или натюрморта. В книге «Защита Лужина» Владимир Набоков писал о новом увлечении детей и взрослых: «В тот год английская мода изобрела складные картины для взрослых, - «пузеля»… вырезанные крайне прихотливо… Лужин чувствовал удивительное волнение от точных сочетаний этих пестрых кусков, образующих в последний миг отчетливую картину. Тетя просила: «Ради Бога, не потеряй ничего!» Иногда входил отец, смотрел на кусочки, протягивал руку к столу, говорил: «Вот это, несомненно, должно сюда лечь», и тогда Лужин, не оборачиваясь, бормотал: «Глупости, глупости, не мешайте» .